Сергей Кургинян - Суд времени. Выпуски № 01-11

Кургинян:Прошу передать еще 30 из моего заключительного слова.

Геращенко:…подталкивали, подталкивали зачастую к скоропалительным и непродуманным решениям.

Сванидзе:У Вас есть еще, у Вас есть еще 30 секунд.

Кургинян:Я прошу передать время мое. Прошу передать мое время.

Геращенко:И, во-вторых, я считаю, команда вокруг него была командой идеалистов и мечтателей. Там специалистов не было. Возьмите одного из Ваших (Ясину — прим. стен) предшественников Нечаева. Ну, что он понимал…

Руцкой:В области экономики.

Геращенко:…в области экономики и планирования? Еременко ему говорил: «Послушай, Андрюша, я тебе не то, что лабораторию, я тебе лаборантку не могу доверить», который был его директор и руководитель его диссертации.

Сванидзе:Спасибо, спасибо. Сторона защиты может задать вопрос свидетелю обвинения.

Млечин:Вы действительно считаете, что то, что тогда вот было осенью 91-го года — это с насморком сравнимо? Я вот сейчас Вас слушал, думал, может быть, с Вами жили в разных странах? Потому что я-то хорошо помню, у меня проблема была, чтобы семью накормить, потому что вот ничего не было в магазинах, а я работал, получал зарплату, т. е. в деньгах нормальная она была, а купить я ничего не мог. Если Вы скажете, что это было ощущение насморка — у меня было ощущение ужасной катастрофы. И так жили люди вокруг меня — все работали, все трудились…

Сванидзе:Ваш вопрос свидетелю, Леонид Михайлович.

Млечин:…и муж, и жена. Вот я пытаюсь спросить, может, мы жили с Вами в разных странах? Вы жили в какой-то другой стране, где все было очень неплохо?

Геращенко:Нет, я тоже работал…

Млечин:Вам из окна лимузина, может, казалось, что там насморк…

Геращенко:…получал…

Млечин:…а мне казалось, что катастрофа.

Геращенко:…получал зарплату, но не терял время на стояние в очередях — у меня жена теряла время и ругалась на то, что делается в стране.

Млечин:И Вы считаете, это такой насморк был? А то и в очередях-то стоишь, и ничего не было.

Геращенко:Как это ничего не было?

Млечин:Это насморк?

Геращенко:А почему же Вы не умерли от голода-то, я не пойму никак?

Руцкой:Да никто не умер.

Геращенко:Надо все-таки слова-то подбирать, хоть Вы и защитник.

Млечин:Фу, фу, фу, фу. Очень нехорошо Вы по отношению к своим согражданам. Ну, кто-то и от голода, кстати, умирал в те годы.

Кургинян:Кто?

Млечин:Ну,… ужасно…

Руцкой:Кто умер?

Геращенко:А сейчас-то, сейчас не будете умирать?

Млечин:Вы, я смотрю, жили, видимо, все-таки совсем по-другому, совсем неплохо. Я понимаю, из окна персонального автомобиля и, видимо, с чем-то другим…

Сванидзе:Леонид Михайлович, не форсируйте, не форсируйте тему персональных автомобилей…

Млечин:Благодарю Вас, да, не буду больше задавать вопросов.

Сванидзе:Я предоставляю возможность для заключительного слова. Сторона обвинения, пожалуйста, 30 секунд Вы отдали Виктору Владимировичу, у Вас 30 секунд. Это заключительное слово по второму дню слушаний по Егору Гайдару, потому что совершенно очевидно, что будет третий день слушаний. Поэтому по сегодняшнему дню, пожалуйста.

Кургинян:По сегодняшнему дню я лично для себя понял то, чего не хотел понимать. Первое — что реформы Гайдара усугубили ситуацию. Решив какие-то проблемы, как это всегда бывает, они, решив какие-то тактические проблемы, которые, конечно, надо было решать, они создали чудовищные стратегические проблемы, чудовищные, из которых будет выходить не одно поколение. Самое страшное, возможно, заключается в том, что удар был нанесен по высокотехнологическому комплексу, науке и всему остальному. И все знают, что он был нанесен беспощадно. Огромный удар был нанесен по валовому внутреннему продукту. Но самое страшное не это. Самые страшные вещи две. Я никоим образом не хочу сказать, что все это сделал Гайдар…

Сванидзе:Ваше время истекло, Сергей Ервандович.

Кургинян:Я скажу следующий раз.

Сванидзе:Конечно. Будут … будут завтра слушания, Вы это скажете, разумеется. Прошу Вас, сторона защиты.

Млечин:Благодарю Вас, Ваша честь. Здесь наши свидетели объяснили ту страшную ситуацию, в которой оказалась страна осенью 91-го года. Из этой ситуации не было и не могло быть легкого выхода, потому что предыдущая власть, советская власть, десятилетиями загоняла страну в эту ловушку, или, точнее, в колодец. А из колодца так вот, царапаясь, не вылезешь, не ободрав ногти, не ободрав коленки. Поэтому так тяжело и трудно выходила страна из этого положения. Гайдар взялся. Взялся и, наверное, не все у него получалось. Но, глядя из сегодняшнего дня, ты видишь, что самое главное у него получилось.