Сергей Волков - Красный террор глазами очевидцев

Изощряясь в способах истреблять нежелательные элементы, большевики арестовывали целыми массами и сажали в тюрьмы и чрезвычайки; самых «опасных» они убивали, а остальных доводили до конца дней, помещая их в соприкосновение со вшами сыпного тифа, а то в холодных помещениях, где гибли они, и спасалась, будучи освобождаема в конце концов за отсутствием всяких причин для ареста, какая-нибудь десятая часть. Зато, надо сказать, соблюдался принцип: лучше десять даром пусть пропадет, чем один уйдет. Некоторые кончали самоубийством. С покойников снимали одежду и белье, которое продавали тюремщики и палачи. Трупы, с вытянутыми конечностями (посмертное «руки вверх!»), обычно замерзшие, возили на грузовиках, а то на санях, как дрова, и закапывали сотнями, не то десятками (не раз видели ранним утром такие обозы). В житомирской тюрьме бывали склады трупов, и голые все. Одна жена узнала своего мужа только по родимым пятнам на теле, он был гол и лицо трупа, положенного на пол, сплющилось, так что, лишь оттаяв, можно было узнать, кто это!

Кто были главные деятели соввласти и палачи? Прежде всего евреи (молодые), местные, а преимущественно иногородние; китайцы, на первых порах и латыши, татары, а также русские (из центральных или окраинных великорусских губерний). Местное население было враждебно коммунистам, вообще большевикам, и активных деятелей соввласти из него почти не выходило. Евреи и теперь в Житомире занимают большую часть ответственных мест по управлению и ЧК.

В Житомире делалось, конечно, в общем, то же, что и в других местах, но о более характерном сообщу. Так, целый год (первый) еврейское население откуда-то (конечно, от заправил евреев) получало соль, на которую был громадный спрос, и за бесценок получало от населения путем обмена (равносильно обману) разные продукты: за фунт соли, самое большое два — фунт масла, курицу и т. п. И соль была почти у всех евреев — рабочие (какой-нибудь бляхарь, портной) выдавали соль из бывших у них мешков с солью.

Нельзя пропустить личность некоего Кручинского. Во время первого правления большевиков возвысился некий психопат Кручинский. Это был приезжий молодой человек из Москвы, говорили, бывший студент, а по словам других — из мелких служащих, но каторжник — уголовный убийца. Будучи, или записавшись, в коммунисты, Кручинский (как его действительная фамилия — не знаю) благодаря своей свирепости стал возвышаться и занял комиссарское место. Здесь он отличился обобранием населения, которое считал поголовно буржуями, так что трудовая интеллигенция поплатилась реквизированием домашнего скарба и многие оставались без белья и платья, всё почти забирали. Затем Кручинский так усердно искоренял контрреволюцию, которую, подобно другим коммунарам, видел во всяком несогласии или протесте, что собственноручно, без всякого суда даже трибунального, или чека, — расстреливал людей, в частности крестьян при своих объездах «неспокойных сел». Говорят, он дошел чуть ли не до галлюцинаций. Наконец, и для соввласти усердие это показалось не в меру. Кручинского сместили, в Харькове его даже судили. Обвинял член У. Ц. К. Скрыпник [76] Скрыпник Н. Л. (1872–1933) с июля 1918 был членом коллегии ВЧК, начальником отдела ВЧК по борьбе с контрреволюцией (затем — Секретно-оперативного отдела ВЧК), с января 1919 — нарком Госконтроля УССР, с апреля 1920 — нарком РКИ УССР и по совместительству начальник особых отделов Юго-Восточного и Кавказского фронтов. . Однако, несмотря на явное превышение власти и беспричинные убийства, Кручинскому, ввиду его прежних заслуг пред советской властью, назначили 5 или 6 мес. тюрьмы, которую затем скостили по амнистии и он опять занял где-то какую-то должность.

Да, своих коммунистов, и даже не прямо своих, но общих уголовных — даже убийц, большевики амнистировали и даже освобождали путем «разгрузочных комиссий». В тюрьмах освобождали места для заключения массами нежелательных элементов, а таких, конечно, 9/ 10, ибо сторонников, кроме своих, — немного, психопатов, да большинство преступников и босяков.