Роман Ключник - Лекции Президентам по Истории Философии и Религии

Сделав своё «героическое» дело, Рутенберг благополучно покинул Россию — поехал греться на солнышке в Палестину, где, став миссионером-сионистом, занялся, на благо своей новой родины, мирным трудом — электрификацией всей Палестины, стал там миллионером и умер в богатстве и почёте.

Но миллионы его соотечественников продолжали его дело в России. Более того, в 1905 году наметилась интересная тенденция — некоторые «активные» еврейские деятели, бежавшие ранее из России, стали в неё возвращаться, когда волнения в России приобрели массовый характер.

«В 1905 году, когда он (Витте), заключил в Портсмуте мир с Японией, встретился с президентом США Теодором Рузвельтом, тот передал ему письмо для Николая Второго, в котором указывал на неверное толкование российской стороной одного из пунктов торгового соглашения 1832 года.

Соглашение предусматривало доступ в каждую из стран бизнесменов из другой страны. Ограничение могли касаться лишь лиц, о которых имеются данные, что их приезд может нанести стране материальный или иной ущерб. Но российская сторона исключение превратила в правило, чтобы не впускать в Россию американских евреев!..

Вернувшись в Россию, Витте передал письмо американского президента царю, а тот — министру внутренних дел Булыгину. Но с мёртвой точки дело не сдвинулось… Позднее, уже при Столыпине, комиссия пришла к положительному решению, но этому решению «не было дано никакого хода»: американских евреев продолжали дискриминировать. То же продолжалось и после убийства Столыпина, когда правительство возглавил министр финансов В.Н.Коковцов…», — из этой просветительской информации Резника видно, что российское правительство умудрилось «дискриминировать» не только своих — российских евреев, но и американских евреев…

А на самом деле российское правительство, обнаружив новую тенденцию, пыталось как-то её приостановить, что и объясняет в своём исследовании Солженицын:

«Этот протест (Рузвельта) — с одной стороны, конечно, принципиальный — на практике касался, в основном, уже заметного числа российских евреев, от эмиграции получивших американское гражданство. Они снова возвращались в Россию, — часто и для революционной работы, но уже как купцы, которые не должны испытывать теперь ограничений в деятельности и местности. Этой мине предстояло взорваться несколькими годами позже»,

«Например, Исаак Гурвич, эмигрировавший в 1889, и затем в США — активный левый марксист, один из создателей американской социал-демократической партии, — в 1905 вернулся в Россию и был избран выборщиком Государственной Думы».

Итак, на помощь террористам поспешили их друзья из других стран. Что из этого всего получилось — мы рассмотрим в следующей главе.

Глава 7. Разгар кровопролития

«Пошёл петиционный и резолюционный штурм наряду с революционным», — в этой знаменитой фразе С. М. Дубнова следует обратить внимание на последнее качество штурма — «революционный».

Это ни что иное — как огромное усиление уличного террора, проявившегося в серии убийств современными сикириями высокопоставленных представителей российской власти. После ареста Гершуни его террористическую организацию возглавил не менее знаменитый кровавый еврейский террорист — Азеф, который мастерски играл в «кошки — мышки» с полицией.

Нужно, конечно, вспомнить знаменитого убийцу маньяка-романтика Савинкова, которого в начале XXI века благодаря известному фильму сделали единственным террористом в России этого периода. Н. Сванидзе в своих телепередачах показывает милого и умного Азефа, как графа Монте Кристо, легко расправившегося с тупыми российскими полицейскими и затем умершего своей смертью то ли на пляжах Турции, то ли Италии. А еврейский режиссер М. Левитин сегодня, в XXI веке, поставил в Москве спектакль в честь этого национального героя — кровавого террориста.

В своём исследовании Солженицын обращает внимание на «талантливых» личностей, которые в то время не просто убивали, а подходили к этому «творчески», «красиво».

«Ещё один из вожаков анархистов, И.Гроссман (он же под маской Рощин), с глубоким уважением вспоминает белостокского Арона Елина: «знаменитый террорист», но не просто «красных дел мастер», «никогда не впадает в «механический боевизм». Упоминаются и другие «красные мастера» — Яков Новомирский, Александр Ге, Лев Чёрный, В. Гордин.

Похоже, под впечатлением от такого количества пролитой крови террористы избрали для своего флага красный цвет.