Олег Смыслов - Накануне 1941 года. Гитлер идет на Россию

«Когда нас фотографировали, Гитлер меня обнял одной рукой. Меня в 1942 году в Канаде спрашивали, почему я на этом снимке улыбаюсь? Да потому, что у нас ничего не получилось и не получится! А Гитлер удивляется, почему я настаиваю, такая мелочь второстепенная, можно уладить… Я ему: „Давайте уладим!“ Он в ответ что-то неопределенное. Когда мы прощались, он меня провожал до самой передней, к вешалке, вышел из своей комнаты. Говорит мне, когда я одевался: „Я уверен, что история навеки запомнит Сталина!“ „Я в этом не сомневаюсь“, — ответил я ему. „Но я надеюсь, что она запомнит и меня“, — сказал Гитлер. „Я и в этом не сомневаюсь“.

Чувствовалось, что он не только побаивается нашей державы, но и испытывает страх перед личностью Сталина».

Об этих переговорах Волкогонов писал: «Партнеры из большевистского и фашистского лагерей опасались друг друга. Дух глухого недоверия витал в кабинетах Гитлера и Риббентропа, когда туда приходил Молотов. Стороны уже понимали, что заключенные год назад соглашения — мертворожденные. Они были нужны каждой из сторон для своих целей. Германии — ввести в заблуждение СССР, развязав тем самым себе руки. Советскому Союзу — выиграть время. Шла большая игра. Каждая из сторон считала, что она выигрывает».

Таким образом, Гитлер, а не Сталин первым сделал шаг к сближению. С точки зрения Гитлера, теперь были созданы абсолютно все условия для быстрой и ошеломляющей победы над Польшей. И он не ошибся, достаточно искусно используя нерешительность Великобритании и Франции.

Выступая 22 августа 1939 года, Гитлер сказал:

— У противника была еще надежда, что после захвата Польши в качестве врага выступит Россия. Противник не учел моей большой решительности. Наши противники — жалкие черви. Я видел их в Мюнхене. Я был убежден, что Сталин никогда не примет английское предложение. Россия не заинтересована в сохранении Польши… В связи с торговым договором мы начали политический диалог. Предложили пакт о ненападении. Затем последовало всестороннее предложение от России. Теперь Польша в том положении, в которое я и хотел ее поставить. Блокады нам нечего бояться. Восток поставит нам зерно, скот, уголь, свинец, цинк. Это большая цель, которая требует много сил. Я боюсь лишь того, что в последний момент какая-нибудь свинья подсунет мне предложение о посредничестве.

Тем не менее, как пишет И. Фест, «Гитлер видел, что его главная концепция была поставлена с ног на голову: он воевал не в том направлении, не с Востоком (…), а с Западом. Почти 20 лет все его мышление и тактика определялись прямо противоположной идеей. Теперь его настроение, заносчивость и опьяняющее действие больших успехов перевесили все рациональные соображения и окончательно разбили „фашистскую схему расстановки сил“: он воевал с консерваторами не „разгромив предварительно революционеров!“»

Когда война с Великобританией стала неизбежной, Гитлер с грустью в голосе сказал Рудольфу Гессу: «Дело моей жизни сейчас разваливается. Моя книга была написана впустую».

Генерал Ганс фон Сект умер в начале 1937 г. Перед смертью он оставил политическое и военное завещание. В день похорон генерал Бломберг передал его Гитлеру.

В завещании Сект заклинает фюрера «не относиться с предубеждением к русским вопросам и русским политическим и военным деятелям, тогда, по убеждению Секта, можно будет легко прийти к соглашению с Советским Союзом».

Свое твердое убеждение Сект обосновывает следующими тезисами:

1. У Германии нет общей границы с СССР;

2. СССР не имел ничего общего с Версальским мирным договором;

3. СССР не возражал против вооружения Германии, т. к. СССР в течение нескольких лет активно поддерживал германское вооружение;

4. СССР не требует от Германии никаких репараций;

5. СССР не является противником Германии;

6. Германия с внутриполитической точки зрения в данный момент меньше чем когда-либо опасается большевизма;

7. И Германия и СССР автархичны, поэтому у них больше общего друг с другом, чем с демократией;

8. Взаимоотношения Турции с СССР доказывают возможность самых интимных и наилучших отношений между Германией и СССР;

9. В течение долгих лет СССР находится в дружественных отношениях с Италией.