А Кабацков - «Включен в операцию». Массовый террор в Прикамье в 1937–1938 гг.

Несмотря на новые показания, полученные в ходе дополнительных допросов, на вскрывшиеся противоречия с ранее оформленными документами следственного дела, в обвинительном заключении от ноября 1938 г. записано, что Аюпов Идрис был участником японской диверсионной организации, который вначале во всем признался, а потом от показаний стал отказываться. И тройка при УНКВД Свердловской области 13 ноября 1938 г. приговорила его как участника «…к-p повстанческой организации, в которую был завербован в 1936 г. агентом японской разведки Абатуровым», к 5 годам исправительно-трудовых лагерей [354] См.: ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 14871. Л. 11–12. .

Обратим внимание на показания бывшего работника НКВД Голдобеева Н. П., что тем, кто оформлял дела, начальство четко указало, как следует обвинять арестованных: не просто в шпионаже, в антисоветском прошлом или антисоветских разговорах, а в причастности к диверсиям на Краснокамском промысле нефти. Ведь именно так, не обращая внимания на реальную ситуацию, Аюпова Идриса «переквалифицировали» в электромонтера — высококвалифицированного рабочего промышленного предприятия, несмотря на то, что он не имел к этой профессии никакого отношения. В просмотренных делах это редкий случай профессиональной номинации, столь сильно меняющей реальный социальный статус арестованного. Представляется возможным полагать, что в большинстве случаев подобные манипуляции с профессиональным статусом были излишними, так как среди арестованных рабочих было и без того много. Фальсифицированное дело против Аюпова со всей очевидностью показывает, что подобные обвинения были естественным элементом следственных документов, подготавливаемых работниками НКВД в конце 1937-начале 1938 гг.

Из арестованных рабочих следователь формировал повстанческие сети и диверсионные группы. В первые месяцы арестов делалось это скрупулезно и по выработанным правилам: сбор свидетельских показаний, допросы обвиняемых, поэтапное вскрытие контрреволюционных связей — производственных, местных, региональных.

В качестве примера рассмотрим материалы архивно-следственного дела № 12567 по обвинению Ефименко Ивана Кирилловича и других, всего 36 человек. В деле присутствует 4 тома материалов. Вели следствие сотрудники Кизеловского ГО НКВД помощник оперуполномоченного Герчиков и сотрудник УНКВД по Свердловской области Марфин. В деле объединены две группы повстанцев. Одна сформирована из рабочих карьера «Известняк», а другая — из работников леспромхоза. Обе группы объединяет проживание в Яйвинском поселке, так как кроме упомянутых работников в общий список вошли и работники местной промартели.

В ряду других это дело выделяется по нескольким основаниям. Оно относится к августу-сентябрю 1937 г., но подготовка к нему может быть датирована июлем этого года, когда были оформлены первые протоколы допроса свидетелей и даже обвиняемых (аресты обвиняемых начались неделей ранее официальной даты начала кампании — 5 августа). В то же время всех обвиняемых осудили на тройке. Примечательно, что Герчиков, подготовивший основную часть материалов по этому делу, полтора года спустя сумел избежать наказания за эти репрессии.

Важным фактором, определившим выбор этого дела из череды других, можно считать его территориальные координаты — Кизеловский район, который был местом самых массовых репрессий рабочих в Прикамье.

Документация по оформлению дела очень обширна, к тому же она аккуратно, можно даже сказать — образцовым образом, оформлена. Есть свидетельские показания, обличающие врагов соввласти. Подшиты ордера на обыск и арест граждан. Присутствует и постановление об избрании меры пресечения и предъявлении обвинения — со всеми положенными визами и даже подписью арестованного. Содержатся описи имущества, составленные при обыске. Как положено, оформлены анкеты арестованных. Причем все — согласно правилам, в хронологическом порядке. В отличие от более поздних дел Кизеловского ГО УНКВД, документация не производит впечатления, что оформление призводилось в один день, тут же на допросе. Соответственно, после всей вышеперечисленной документации имеются протоколы допроса. Такое доказательно оформленное дело в ходе сбора следователем прямых и косвенных сведений об антисоветских настроениях обвиняемых, разросшееся до 2-х томов (3–4 тома относятся к последующей судьбе осужденных), позволяет увидеть некоторую «эталонную» модель конструирования следователем схемы разоблачений, которой его научили на инструктаже. Видимо, она должна была стать основным инструментом следователя в разоблачении на Урале масштабной повстанческой контрреволюционной сети. Но реалии кампании внесли свои коррективы, и следователи вынуждены были отказаться от такого детального и тщательного делопроизводства.