Валерий Хорев - Оружие из Дамаска и булата

Кинжалы мастеров Черкессии встречаются редко, поскольку были почти полностью вытеснены добротной и массовой продукцией из Дагестана. Собственно клинки не имеют каких-то определенных отличий, и основным признаком для классификации служит тип орнамента. Но эта тема, к сожалению, выходит за рамки повествования о булатах и дамасках.

Холодное оружие Балкарии, Кабарды и Осетии пребывает в русле все той же черкесской традиции, не отличаясь какими-то особенными деталями или свойствами. Технология его изготовления оставалась неизменной длительное время, а качество зависит от того, какой конкретный мастер приложил к этому руку - впрочем, сей нехитрый закон действует по всему свету. Тем не менее хвалебные отзывы то и дело проскальзывают в записях и воспоминаниях исследователей Кавказа, вовсе не склонных к пристрастиям. Например, вот что пишет об оружии осетин профессор Дерптского университета М. Энгельгардт, побывавший там в 1811 году:

«…помимо этого, они вооружены обоюдоострым кинжалом длиной от 12 до 14 дюймов; он заменяет и нож, и топор, так как хорошее, очень острое железо легко разрезает даже кости и небольшие деревья».

Продвигаясь дальше на Восток, мы попадаем в Ингушетию и Чечню. Искусство обработки металлов развилось там поздно, в XVIII веке, однако успело принести замечательные плоды. То ли близость к легендарным дагестанским оружейным производствам, то ли повышенный градус воинственности тому причиной, но эти народы породили немало знаменитых мастеров, чьи клинки служили эталоном в суровые времена. Крупнейшим центром по изготовлению холодного оружия было селение Большие Атаги. Выделкой клинков занимались все его жители. Кавказский краевед Г. Вертепов в 1897 году писал: «Еще в самое недавнее время во многих аулах Терской области выделывалисъ очень порядочные клинки; наибольшей известностью пользовались клинки атагинских мастеров, попавших даже в казачьи песни». Традиции изготовления кинжалов в этом селении сохранялись вплоть до середины XX века.

Известен также был мастер Махмад из селения Джугурты. Шашки его работы можно было свободно свернуть в кольцо и вложить внутрь обыкновенного домашнего сита. Другим знаменитым центром кузнечного производства было селение Старый Юрт (Дайкур-аул), с которым связаны имена Муртаза-Али (Базалая) и его сына Чилли. Искусство оружейника передавалось в их роду по наследству. После смерти Муртаза-Али сын стал подписывать клинки не только своим, но и его именем - «Базалай Чилли». Впоследствии слово «Базалай» приобрело в народе нарицательный смысл своеобразного знака качества, высшей оценки. В горах шла молва о том, что «Базалай-сталь» лучшая из всех. Такую же оценку получили и клинки сына, прозванные «Чилли боулат».

Любопытно, что ни Базалай, ни его последователи сами сталь не выплавляли, покупая ее у русских и чеченцев. Их заслуга в умелой ковке и закалке, составлявших семейный секрет. Некоторое количество стали поставщики приобретали в Дамаске, и можно предполагать, что начало легенде положили ранние клинки из настоящего булата, недосягаемого по механическим свойствам.

Продолжит обзор оружейных промыслов Кавказа рассказ о дагестанских традициях обработки металлов. Дагестан - целая горная страна, расположившаяся на восточной оконечности Кавказского хребта, где голова древнего дракона опускается в каспийские воды. Здешним обитателям повезло в сравнении с их более западными собратьями - близость великой арабской культуры ощутимо повлияла на развитие искусств и ремесел, освободив от необходимости брести тернистым путем проб и ошибок. В наши дни многие наслышаны о дагестанских мастерах чеканки, резьбы по серебру и золоту, о кубачинских орнаментах и так далее. Но это жалкие отголоски могучей и полноводной традиции, причем традиции, оружейной во всех ее проявлениях, в том числе огнестрельных. Просто не такое уж длительное (по историческим меркам) господство тоталитарного режима на корню пресекло самую мысль о возможности выделки какого-либо оружия вообще, а десятки и сотни мастеров были вынуждены переориентироваться на изготовление и украшение бытовой металлической утвари, что позволило хотя бы сохранить, пускай не в полной мере, вековые навыки и наработки. К счастью, сегодня наблюдается стремительная реанимация многих угасших промыслов, в первую очередь кузнечных, так как налицо колоссальный спрос на действительно качественные образцы традиционного горского холодного оружия, оформленного в прославленной манере в серебро и золото. Изрядное число иностранных коллекционеров готовы платить тысячи долларов за подлинные шашки и кинжалы дагестанской работы, но при условии скрупулезного соблюдения всех требований к ним как к оружию - и художественных, и боевых. Разумеется, никакое филигранное мастерство златокузнеца не в состоянии искупить наличие бутафорского клинка, как это имело место еще совсем недавно. Гармония не терпит однобокости, поэтому техники ковки и доводки клинков находятся сейчас на взлете, а известные мастера не испытывают недостатка в юных учениках. Впрочем, так оно и должно быть, поскольку ничто хорошее или плохое не длится вечно, и за мрачной эпохой запретов всегда наступает очередной ренессанс. Например, в селении Амузги, знаменитом некогда оружейном центре, снова стали ковать клинки, всегда составлявшие его славу и гордость. Но об этом речь пойдет ниже.