Михаил Чванов - Загадка гибели шхуны «Святая Анна». По следам пропавшей экспедиции

Замкнутость Конрада отмечал и встречавшийся с ним Валентин Иванович Аккуратов:

— Он неохотно, с внутренней болью вспоминал свою ледовую одиссею. Скупо, но тепло говорил об Альбанове. Конрад наотрез отказывался сообщить что-нибудь о Брусилове, о его отношении к своему штурману. После моего осторожного вопроса, что связывало их командира с Ерминией Жданко, он долго молчал, а потом тихо сказал: «Мы все любили и боготворили нашего врача, но она никому не отдавала предпочтения. Это была сильная женщина, кумир всего экипажа. Она была настоящим другом, редкой доброты, ума и такта…» И, сжав руками словно инеем подернутые виски, резко добавил: «Прошу Вас, ничего больше не спрашивайте!» Больше к этой теме мы не возвращались.

Согласитесь, что в этой попытке Конрада уйти от прямого ответа отчасти уже кроется положительный ответ, да. Георгий Львович был неравнодушен к Ерминии Александровне Жданко. В такой интерпретации «прочли» «Записки…» Альбанова и Д. Алексеев с П. Новокшоновым: «Но где-то между строк едва ощутимо проступают иные контуры. Вероятно, нервному, впечатлительному Брусилову показалось, что Валериан Иванович к тому же еще неравнодушен к Ерминии Александровне. И Альбанов, корректный, более выдержанный, чем Брусилов, ушел».

А вот что еще раньше писал мне Алексей Иосифович Яцковский: «В Красноярске живет вдова енисейского капитана К. А. Мецайка, капитана парохода „Север“, на котором по приезде в Красноярск в 1918 году служил Альбанов, Надежда Александровна, которую, кстати, когда-то Фритьоф Нансен, проезжавший через Енисейск, — видел в облике „прелестной дочери гостеприимной хозяйки“. Мне приходилось беседовать с нею. Отрывочно вспоминая кое-что из давних встреч своего мужа с Альбановым — это относится к годам 1918–1919, когда Альбанов захаживал к ним домой в Красноярске, — она подтвердила, что иногда Альбанов говорил и о брусиловской экспедиции.

Так вот, по словам Надежды Александровны, Альбанов считал, что одной из причин (возможно, главной) разлада в экспедиционном составе, недоразумений между руководителями экспедиции и даже трагического исхода, на который оказалась обреченной „Св. Анна“, было участие женщины в этой экспедиции. Альбанов якобы был того мнения, что женщине не место на морском судне, тем более — в полярном плавании… Как вы знаете, подобный взгляд прочно бытовал в среде моряков тех времен и даже значительно позже.

Конечно, данное обстоятельство существенно усложняет возможность понимания личности В. И. Альбанова, его характера, его поступков и т. д. Но принимать сие во внимание, вероятно, следует. Ведь Альбанов был все-таки сыном своего времени».

Я совершенно с этим согласен. Если мы до конца хотим быть объективными, мы не должны упускать из внимания ни одно обстоятельство, ни одно «свидетельское» показание, хотя, в свою очередь, не каждое из них можно считать объективным. Как, может, и последнее. Но принять во внимание необходимо каждое.

Как, например, и это, которое я привожу со слов Алексея Иосифовича Яцковского:

«Я знаком с капитаном дальнего плавания (уже давно пенсионером) К. И. Козловским, живущим в Ленинграде, который лично знал Конрада. Козловский, в частности, встречался с Конрадом при совместном плавании по Северному морскому пути в 1939 году, когда перегонялись из Мурманска на Дальний Восток землечерпалки для дноуглубительных работ в устье Амура. Козловский был тогда на перегоне капитаном одной из землечерпалок, а Конрад устроился на этот рейс матросом. Капитан Козловский резко отрицательно относился к факту оставления штурманом Альбановым „Св. Анны“, считал, что настоящий моряк не мог так поступить. Но — повторяю — категоричность такой оценки могла бы подкрепить (или, наоборот, опровергнуть) „исповедь“ и другой стороны — Брусилова. Увы…»

К тому же, как вы уже знаете, есть еще более категоричное мнение, выраженное И. М. Забелиным в книге «Встречи, которых не было»: «Было лишь два здоровых человека — штурман Альбанов и матрос Конрад. Они объединились, предоставив больных своей судьбе».

Обвинение весьма серьезное, хотя И. М. Забелина сразу же можно упрекнуть в незнании или невнимательном прочтении некоторых общеизвестных фактов экспедиции — и не со слов Альбанова, а как раз по свидетельству противоположной стороны, Брусилова — из его «Выписки из судового журнала».

Но тем не менее такое обвинение существует, оно размножено миллионными тиражами. Более того, оно имеет под собой какую-то основу. Прежде всего опять же ту, что мы не можем выслушать противоположную сторону, и это дает возможность предъявлять Альбанову, по сути дела, любые обвинения.