Геннадий Мельников - В страну Восточную придя

В десятом месяце того же года Чжу Хун-дэн рассказал, что в стане правящей династии Цинов произошли великие потрясения. Богатеющие за счет ограбления родины компрадоры маньчжуры и китайцы наживались тем, что с помощью иноземцев завезли в страну железные машины и на построенных фабриках использовали труд бедного народа. Они выпускали много дешевых изделий и в большом количестве разоряли крестьян и ремесленников. Вот эти-то компрадоры заключили тайный союз с англичанами, чтобы напустить в Срединную империю побольше этих дьяволов и окончательно экономически поработить страну. Англичанин Ричард Тимоти через некоторых высших чинов из окружения императора подал тому челобитную, в которой предлагал посылать в Англию чиновников, чтобы там обратить их в свою веру и научить, как кровь простых людей превращать в золото. Кроме того, в той же челобитной он, под фальшивым предлогом защиты Великой Небесной империи, предлагал внедрить в императорскую армию иноземных военных инструкторов, чтобы те заставляли солдат убивать простолюдинов.

Одним из рьяных сторонников закабаления Поднебесной иноземцами стал Кан Ю-вэй. Еще в двадцать первом году Гуансюя, когда Ли Хунчжан подписал в Симоносеки мирный договор с Японией, Кан Ю-вэй собирал подписи под петицией с требованием отказаться от мира. Но ведь тогда японцы поубивали бы значительно больше наших людей и захватили бы еще больше нашей земли! Кан Ю-вэй и его покровители - наставники императора министры Вэн Тун-хэ, Сунь Цзя-най и Вэнь Тин-ши для широкого распространения своих вредных идей и алчных пожеланий создали издательство, в котором печатали и затем раздавали придворной знати и чиновникам газету. Они образовали партию реформ, к которой примкнул сам император Цзай Тянь!

Но императрица Цыси твердо знает главный принцип правителя единовластие и никаких партий, никаких союзов. Столкнулись партия императора, желавшего наводнить страну иноземцами и идти по пути "революции Мэйдзи", и непреклонная императрицы, неспособная сохранить мир и спокойствие в Поднебесной, но желающая сохранить свою погрязшую в бездействии власть. Цыси узнала, что за ее спиной заговорщики уже пригласили в империю офицеров японского Генерального штаба и планируют ее убийство.

Пока партия императора сто дней издавала малозначительные указы, Цыси готовилась к решительному удару. И старый дракон оказался сильнее молодого. Верные императрице генералы разогнали партию реформ, а наиболее активные ее сторонники бежали из страны. Сам император Гуансюй заточен в крохотной каморке на одном из островков дворца-парка Ихэюань.

В чунь-фэнь - день весеннего равноденствия двадцать пятого года Гуансюя ( 1899 ) настоятельница монастыря позвала Жун Мэй к себе.

Жун Мэй вошла, трижды низко поклонилась и по знаку хозяйки присела у дверей на корточки.

- По моим наблюдениям, - обратилась к ней монахиня, - и по словам учителей, ты достаточно хорошо подготовлена во всех науках, которые у нас преподают. Готова ли ты отправиться в путь, чтобы самостоятельно браться за обучение; чувствуешь ли ты себя достаточно сильной, чтобы без сомнений и робости выполнить главное дело твоей жизни - поднимать знамя восстания против Цинов и иноземных дьяволов?

- Да, - твердо ответила Жун Мэй, - я готова.

- Тогда возвращайся в Цзин-чжоу-тин, к старому хушану Яню и займись созданием школ для подростков - мальчиков и девочек. В Ляодуне объявилось множество ло-ча - русских чертей. Они присвоили весь Ляодун и собираются строить туда железную дорогу. Помогай хушану Яню создать очаг восстания и будь готова по сигналу встать во главе его в Ляодуне. Янь уже стар, он будет тебе советчиком.

Ответной враждой отзовется вражда,

За обидой - чреда обид;

Зло и отмщение между собой

Единой связаны нитью. (Развеянные чары, стр.52)

Вернувшись в Цзин-чжоу-тин Жун Мэй сразу же принялась создавать школу общества Хун-дэн-чжао - "Света красного фонаря". По совету хушана Яня она объехала ближайшие городки и деревушки, собирая в школу девочек и мальчиков-подростков, стараясь найти подвижных и физически развитых. Не все родители отдавали детей, но, находясь, большей частью, в нищете, довольствовались несколькими связками монет и обещанием, что их ребенок в школе получит знания и со временем станет шаньша - учителем. Жун Мэй приглашала и самих родителей наведываться в школу, навещать детей, утешать истосковавшихся по дому, да и самим проникнуться светом учения монахов-даосов. Тем же упрямцам, которые не желали отдавать детей в руки незнакомцев, двое сопровождавших Жун Мэй крепких молодых парней грозили увесистыми палками, обещая здорово поколотить, если те будут противиться будущему счастью своего отпрыска. Голос Жун Мэй звучал ласково, а палки выглядели убеждающе, и даже самые несговорчивые, поколебавшись и взяв с Жун Мэй честное слово, что их ребенку новое учение пойдет только на пользу, уступали и со слезами отпускали детей.