Геннадий Мельников - В страну Восточную придя

- Ну, нет, - не согласился Гольштейн. - Первая реакция будет, без малейшего сомнения, отрицательной. Но узнав о том, что мы интересуемся этим портом для долгосрочной базы своего военного флота, они просмотрят все варианты и, в конечном результате, посчитают его для себя невыгодным. Им нужен выход железнодорожной магистрали к Желтому морю, об этом они уже говорили с Ли Хунчжаном, и хоть и не получили согласия, но от мысли не отказались. Шаньдун для них совершенно неудобен, он слишком далеко. Это они отлично понимают и настаивать на нем не станут.

- А хватит ли у нас сил занять этот порт? - воззрился на графа Шлиффена доктор Хассе.

- Безусловно, - высокомерно улыбнулся Шлиффен. - Мы имеем в китайских водах вполне боеспособную эскадру с приданным ей десантом. Дополнительно можно будет послать еще эскадру в несколько броненосцев, командование над которой поручить адмиралу принцу Генриху Прусскому. Согласно рапортов адмирала Тирпица мы остро нуждаемся в базе флота, и именно в Шаньдуне, из-за близости каменного угля. Тирпица не устраивает необходимость пользоваться английскими доками в Гонконге, а в собственном порту мы обустроим судоремонтную базу.

- Но повод? Ведь не можем же мы просто так завести эскадру в Цзяочжоу и захватить его? Существуют же и правила приличия в международных отношениях..., - князь Радолин явно разнервничался и трясущимися руками принялся вытирать запотевшие вдруг очки белоснежным платком.

- О, какой вы по-прежнему наивный юноша, - восхитился барон Гольштейн. - А повод нам предложит господин барон Гейкинг, - и он поощрительно улыбнулся посланнику в Китае.

- Да, я уже обдумал эту проблему, - поспешил продемонстрировать свою предусмотрительность Гейкинг. - Епископ Анцер, глава германской католической миссии в Шаньдуне, жаловался мне, что местное население в последнее время стало весьма недружественно относиться к миссионерам и обращенным в христианскую веру своим соплеменникам. Участились их насильственное удаление из деревень и даже побои. Да вот и сам я, во время путешествия по Хуанхэ, был забросан комьями грязи. Чем же это не повод - месть за оскорбление проводников учения Христова?

- Ну, побои - это еще не повод для ввода войск, - поморщился хозяин дома. - Во всяком случае, недостаточно серьезный повод. Хотя, здесь что-то есть... Подумайте еще. И форсируйте наши усилия. Цзяочжоу до конца года должен быть нашим!

Прощаясь с гостями, барон Гольштейн просил Гейкинга передать свои наилучшие пожелания фон Меллендорфу.

ИВАШНИКОВ. СЕУЛ.

Рутина по-прежнему держала прапорщика Ивашникова в постоянном напряжении. Строевые учения, зубрежка Уставов, разводы караулов, контроль за котловым довольствием, словесность, раз в неделю учебные стрельбы на недалеком полигоне в узкой лощине с темными поясными мишенями в полуторастах саженей, все это почти не оставляло времени для прогулок по городу в личине аборигена.

Вынужденно томившийся бездельем полковник Генерального штаба Путята, "момент", как за глаза, с изрядной долей зависти и уважения называли его офицеры, глядя на академический знак - серебряного орла в лавровом венке несколько раз присутствовал на проводимых Ивашниковым занятиях , остался, видимо, не вполне удовлетворенным, а потому и решил преподать ему азы воспитания и обучения солдат. Сын полковника учился в Киевском военном училище и Ивану Ивашникову казалось, что часть не растраченного отцовского чувства полковник уделяет ему.

- Вся известная нам история цивилизаций - это нескончаемая цепь войн, уютно устроившись на софе с пепельницей на колене и чашкой кофе в руке говорил полковник Путята, - поэтому постоянное их ожидание и неустанная подготовка к ним наложили свой отпечаток на психологию человека.

Прапорщика Ивашникова одолевал зуд более интересно провести вечер, но и лестно было, что ему уделяет внимание этот пожилой, далеко за сорок, бывалый полковник, и к тому же удерживало желание самому набраться ума-разума, расти как офицеру-воспитателю, иметь собственный багаж знаний в такой важной отрасли, как военная педагогика и психология.

- Назначение армии любого государства - уничтожение врага. А так как противоборствующие армии едины в своих устремлениях, то воины знают, что их удел - гибнуть. И не просто глупо гибнуть, но стремясь как можно больше уничтожить врага. Это и составляет главную цель обучения военному ремеслу. Результаты такого обучения сказываются в ходе сражения, когда видно, хорошо ли усвоили солдаты науку, способны ли они мужественно встретить врага и нанести ему невосполнимый урон, одержать в бою победу. А стержнем стойкости солдата, его моральной основой является любовь к царю и отечеству и самоотверженность. Эти важные качества достигаются последовательным, непрерывным и неуклонным воспитанием. Воспитанием, включающим в себя и обучение солдатскому ремеслу и воинскому искусству, развивающим любовь к ратному делу, желание сразиться и победить. Вообще, воинское дело, как, может быть, никакое другое, более волевое, чем умовое, и на этих началах следует вести воспитание и обучение солдат.