Геннадий Мельников - В страну Восточную придя

Впереди всех в пурпурном халате с изображением журавля, красным поясом с пряжкой из нефрита и рубинов и рубиновыми шариками на шапочке скорчился Ли Хунчжан, раздувшийся спесью от сознания отлично выполненного поручения императрицы и недосягаемого превосходства над взиравшими на него с завистью, ненавистью и страстным желанием подставить ножку Гуна, Цина и Дуаня. Жун Лу выглядел озабоченным, а Юань Шикай, после сокрушительного разгрома в Корее неожиданно возвысившийся, просто пыжился от самодовольства; в интригах он, пока, не участвовал, хотя и заметно было, как льстиво он льнет к триумфатору - Ли Хунчжану.

- Докладывай, - махнула рукой императрица.

- Нуцай Ли Хунчжан заключил от имени Милосердной, Счастливой, Главной, Охраняемой, Здоровой, Глубокомысленной, Ясной, Спокойной, Величавой, Верной, Долголетней, Чтимой, Высочайшей, Мудрой, Возвышенной, Лучезарной императрицы Поднебесной империи оборонительный союз с Россией, - гордо, с видом человека, одержавшего грандиозную победу, произнес он.

- Хао, хао, - кивала императрица, - мы знаем о том. А что еще?

- Еще, за подарок от России восьми миллионов ланов была подписана концессия на строительство из Забайкалья до Владивостока через нашу Маньчжурию железной дороги. Концессия заключена на восемьдесят лет, по истечении которых дорога бесплатно поступит в обладание Поднебесной империи. Бесплатно! - он победно оглядел ревниво внушавших ему сановников. - Хотя, из осторожности, нуцай Ли Хунчжан в контракте концессии оговорил, что через тридцать шесть лет мы можем приступить к выкупу железной дороги. Русские обязались в день открытия движения по дороге уплатить правительству императрицы еще пять миллионов ланов.

- Какое же участие в управлении строительством и работой железной дороги примем мы?

- Нуцай Ли Хунчжан добился, что Председателем правления Общества Китайской Восточной Железной Дороги, так по-русски она называется, будет представитель правительства императрицы.

Но туг вмешался великий князь Дуань, люто ненавидивший выскочку китайца Ли Хунчжана.

- Нуцай Дуань осмелится спросить - кто будет вести изыскания трассы дороги, кто будут инженеры, которых у нас вообще нет, откуда возьмутся десятники, специалисты по строительству полотна дороги, мостов, станций, водокачек, депо и множества других сооружений?

И на все эти вопросы старый Ли Хунчжан вынужден был отвечать: русские, русские, русские...

- Нуцай Дуань знает, что такое строительство железной дороги, хотя бы на примере английских и германских в Южном Китае. Строительство железной дороги означает захват громадной полосы земли вдоль дороги, и совершенно бесплатно; вызванных этим волнений среди местного населения; наводнения трассы дороги множеством наглых и бесцеремонных белых дьяволов; появление чужеземных войск и полиции для охраны их; исключение полосы отвода дороги из нашей юрисдикции и установленне там законов государства красноголовых червей. То есть фактическое расчленение Срединного государства, захват нашей территории с нашего же разрешения. Они будут пользоваться трудом нашего населения, грабить богатства наших недр, устанавливать свои законы, введут свои войска, будут обманывать и обирать народ... И за что?

- Но русские обязались оборонять нас за все это от всех других варваров, - воскликнул Ли Хунчжан, обиженный, что его дипломатическая победа не оценена по достоинству, а наоборот, подвергается беспощадной критике.

- Ах, оборонять, - не выдержал молчавший до сих пор Жун Лу. - Свои армии им сюда подтянуть не удастся, слишком далеко. А если и удастся, то это будет самым ужасным, что только можно придумать. Добровольная оккупация какой позор дня Поднебесной империи! Если они расположат свои войска на нашей территории, то мы не будем властны в своих землях, лишимся собираемых налогов, а народ станет дерзким и непослушным...

Он перечислял все мыслимые и немыслимые беды, ожидающие Поднебесную от дипломатического успеха Ли Хунчжана, а Жун Мэй видела, что императрица успокоена тем, что, пусть и с помощью русских солдат, но она защищена, ей не придется бежать и прятаться от японцев или каких других варваров.

Потом злобное бормотание сановников и лоскутки улавливаемых ею мыслей императрицы слились в ровное, успокаивающее жужжание толстого с коричневым брюшком мохнатого шмеля, изображение их дергающихся фигур подернулось туманом, словно она смотрела сквозь запотевшее стекло, дрогнуло, плавно накренилось и потихонечку поплыло. Жун Мэй покрепче ухватилась за кресло императрицы, махнула на них всех рукой и стремительно помчалась к своему милому, веселому, пушистому, с ровными белыми зубками, блестящими любопытными глазками, крепкими лапками и гладкой красной шерсткой лисенку. Они чрезвычайно соскучились друг по другу, да и наступила пора занятий. Сейчас Жун Мэй обучала сына запахам и вкусам. Осень, время уборки урожая, и они лакомились плодами земли от северной Маньчжурии до южной Юньнани и от Шаньдуна на востоке до Тибета на западе.