Виктор Жигунов - Четыре солнца

Разночтение находим в отрывке Жены руския въсплакашась, аркучи: «Уже намъ своихъ милыхъ ладъ ни мыслью смыслити, ни думою сдумати, ни очима съглядати, а злата и сребра ни мало того потрепати!» Равенства нет. Но у Малиновского отсутствует своихъ, и получается 176 4 177, III . ( и в руския — десятеричное). Совпадение очень примечательно, переписчик мог пропустить любое другое слово, хотя бы милыхъ, так как лада и значит «милый, милая». Выше, в тексте поэмы, подсказка нами принята.

В первом издании один раз, причём по непонятной причине, употреблены скобки: Пети было песь Игореви, того (Олга) внуку: «Не буря соколы занесе чрезъ поля широкая — галици стады бежать кь Дону великому».Для равенства нужно заменить какое-то о на а . У Малиновского вместо Олгавидим Алга. Равновесие окажется достигнуто, если написать Алега: 10 10 10 105, IV. Становится ясно: если в мусин-пушкинском списке стояло Алга, а издатели «уточнили», то скобками отметили своё сомнение, действительно ли Олег должен быть.

Ещё несовпадение — в стихе Абы ты сия пълкы ущекоталъ, скача, славию, по мыслену древу, летая умомь подъ облакы, свивая славы обаполы сего времени, рища въ тропу Трояню чресъ поля на горы. Снова нет равенства. А у Малиновского въ тропу Троянюзаменено на втрояню, то есть «втроём». Имеется в виду один Боян, но ведь он сравнён с белкой, волком и орлом. В сияи славию — и десятеричное, допустимо поставить его (или ь ) также в мысленуи сего, что согласуется с другими местами поэмы. Соотношение — 1711 6 11 6, С. У славян был бог Триглав, или Троян, властвовавший над тремя царствами: небом, землёй и преисподней или людьми, скотом и рыбами. А Боян, оставаясь единым, растекался по вселенной, слагавшейся из неба, земли и дерева между ними. Логично предположение, что поэт говорит о всеобъемлющем таланте своего предшественника, сравнивая его с треглавым божеством. Для христианства тоже характерна тройственная символика, но иная, вспомним «Троицу» Андрея Рублёва, изображающую трёх собеседников. Церковь запрещала языческий взгляд, и когда он оказался забыт, писец мог затрудниться: куда «рыскал» Боян, в какую трояню? Он решил, что изготовитель предыдущего экземпляра ошибся, написав из двух сходных слов одно, а надо въ тропу Трояню. Кстати, похожая оплошность допущена с мысльюи мысью. А языческая идея более чем уместна в поэме, зовущей к сплочению: голов (князей) много, но тело (Русь) одно.

Нетрудно продолжить примеры. Правда, разночтений, разрушающих стихотворную форму, больше. Но ведь отклониться от равенства можно десятками или сотнями способов, а когда оно утрачено, существует один-единственный вариант восстановления, потому он несравнимо весомее.

Что-то много странностей… В экземпляре, списанном, как считается, с издания 1800 года, не исправлены ни следы псковского говора, ни «явные ошибки». На что надеялся Бардин, подсовывая свои самоделки лучшим специалистам? А кое-где подложная рукопись ближе к древнему тексту, чем само первое издание?!

Не ошибся ли А. И. Ермолаев? Он был в преклонном возрасте и терял зрение. А вслед за ним ошиблись другие исследователи, имевшие дело уже не с самим свитком, а с выписками из него, и, конечно, учитывавшие мнение человека, который его видел.

Не делаем окончательного вывода. И всё же… Поэма, посвящённая тяжёлому поражению, сама преодолела бесчисленные опасности, и её список сгорел при великом народном бедствии. А потом человек, которому в руки свалился второй список, бросил в огонь не ту ли самую ценность, о которой мечтал всю жизнь?

Наука ставит больше задач, чем решает. Каждое открытие указывает какую-то дорогу, на ней исследователя ждут новые тайны и возможности.

До сих пор мы не могли услышать произношение автора «Слова». Сравнив сотни текстов, знали, скажем, что полагалось говорить въ Киеве, но въ Путивли — окончания разные. Однако большинство рукописей за многие столетия не раз копировалось (разумеется, с изменениями и ошибками), да и те, что дошли от самого XII века, разноречивы. И вот в поэме видим въ полеи въ поли. После этого уже нельзя исправлять стих Ярославна рано плачеть въ Путивле на забрале, аркучи( 92 3 2 2, II), хотя для его арифметики окончания безразличны; и становится допустимым вариант на Дунае(в исходном тексте на Дунаи).