Дэвид Хогган - Миф о шести миллионах

Жена Поля отмечала, что её муж, несмотря на бедствия, сохранял невозмутимое спокойствие вплоть до своего визита в концентрационный лагерь Берген-Бельзен в марте 1945 года. Он застал этот лагерь, всегда являвшийся образцом чистоты и порядка, в состоянии хаоса. В лагере свирепствовала внезапно вспыхнувшая эпидемия тифа. Ситуация была просто ужасающей, и Полю удалось сделать крайне мало в тех отчаянных условиях, которые к тому времени породила война. Визит Поля в Берген-Бельзен пришёлся примерно на то время, в которое, как считается, умерла Анна Франк. В итоге, Поль вернулся к жене сломленным человеком. Прежнее хладнокровие к нему так и не вернулось.

Альфред Зайдль (Alfred Seidl), игравший видную роль на Нюрнбергских процессах, и чей талант адвоката защиты высоко ценился обвинителями-союзниками, защищал Поля на его процессе. К работе по защите Поля Зайдль приступил со страстью Золя, пытавшегося оправдать Дрейфуса. Это было естественно, учитывая тот факт, что Зайдль в течение долгих лет был лично знаком с Полем. Он был полностью уверен в невиновности Поля в том, что касается обвинения о запланированном участии в каких бы то ни было акциях геноцида, направленных против еврейского народа. Приговор союзников, осудивший Поля, не заставил Зайдля изменить своё убеждение ни на грамм. Он осознавал, что обвинителям-союзникам не удалось предъявить ни одного веского доказательства вины Поля.

Роль Мюнхенского кардинала Фаулхабера в снятии с руководства концлагеря в Дахау обвинения в проведении геноцида против еврейского народа общеизвестна. Коммунистическое издание мемуаров Хесса верно указывает, что в 1933 и 1934 годах условия дисциплины в Дахау были более строгие, нежели в Заксенхаузене или Флоссенбурге. Это в значительной степени было обусловлено местным персоналом, который впоследствии был заменён. Сотни письменных показаний свидетельствуют, что в военное время условия в Дахау были спокойные и в целом гуманные. К примеру, польский подпольный лидер Ян Пьечовяк (Jan Piechowiak) находился в Дахау с 22 мая 1940 по 29 апреля 1945 г., то есть почти всю войну. 21 марта 1946 г. он дал показания, согласно которым во время его пребывания в Дахау с заключёнными хорошо обращались, добавив, что эсэсовский персонал в лагере был "хорошо дисциплинирован".

Берта Широчин (Berta Schirotschin), работавшая в столовой в Дахау в течение всей войны, дала показания, согласно которым те, кто работали, каждое утро, в 10 часов, получали второй завтрак — и это вплоть до начала 1945 года и несмотря на растущие лишения в Германии. Невозможно даже и представить, чтобы немецкие военнопленные в лагерях союзников пользовались подобными привилегиями — как во время, так и после войны.

Личный состав различных немецких лагерей оставался на удивление обходительным и терпимым к заключённым, несмотря на невероятно низкую интенсивность их труда. Типичное описание такой ситуации было дано 13 августа 1947 г. Рихардом Гёбелем (Richard Goebel), служащим портландцементной корпорации. Гёбель имел контакты с заключёнными Освенцима и наблюдал, как они трудились, на протяжении всего 1943 и 1944 годов. Он привёл пример работ в одной каменоломне, где трудились 300 вольных немецких рабочих и 900 заключённых Освенцима. Всю тяжёлую работу делали вольные немцы. Заключённых ни разу не заставляли работать свыше обычных восьми часов в день. Гёбель отметил, что ранее он руководил таким же проектом с 350 вольными рабочими и что с новой, смешанной группой, состоявшей из 1200 человек, ему так и не удалось получить более высокую скорость производства. Другими словами, работа 900 заключённых была равносильна работе 50 вольных немецких рабочих. Гёбель ни разу не видел, чтобы с узниками Освенцима плохо обращались. Помимо этого, те заключённые, которые хорошо работали, получали щедрые премии в виде дополнительного продовольствия и табака.

Низкий уровень производительности труда заключённых, подтверждаемый сотнями письменных показаний из Освенцима и других концлагерей, вовсе не вёл за собой автоматически суровое обращение или репрессии, как многие могли бы подумать. Управляющий персонал лагерей смирился с этим обстоятельством, как с чем-то само собой разумеющимся. Низкие и медленные темпы труда были особенно характерны для Дахау, однако старый коммунистический руководитель Эрнст Руфф (Ernst Ruff) 18 апреля 1947 дал письменное показания, в котором заявил, что обращение с заключёнными в лагере, так же как и условия работы, оставалось гуманным.