Михаил Меньшиков - Выше свободы

Раздраженной зависти низших классов власть должна объяснить, что в свободном обществе каждому доступно все, но не иначе, как путем честного соперничества. Для народов молодых, полных сил, это соперничество приятно. Оно обращает жизнь в интересную поэму, вроде нескончаемого спорта. Оно упражняет народную молодежь, укрепляет расу. Только одряхлевшие племена начинают тяготиться свободой; как скачки становятся неинтересными для отставших лошадей, свободная конкуренция надоедает там, где процент неудачников слишком велик. Уставшая раса заводит речь: "Зачем призы? Не лучше ли все призы поделить поровну - между первыми и последними?" Неспособные выдержать состязание выставляют неудачничество свое как право на дележ. Вот секрет равенства: оно - скрытая форма рабства.

Демагоги обманывают народ, говоря, будто богатые меньше платят, чем бедные. Богатые всегда и всюду платят больше, хотя непропорционально своему достатку. Но почему же пропорциональность была бы справедливее? Налог есть "право входа" в государство, как билет, купленный в театральной кассе. Налог есть цена за пользование услугами власти. Но кто же доказал, что богач пользуется большими услугами государства, чем бедняк? Скорее наоборот. Что касается армии, суда, администрации, полиции, то богатые люди нуждаются в них меньше, чем бедняки. При внешнем или внутреннем разгроме богатые могут бежать за границу, беднякам же некуда деваться. Без армии и полиции народ пропал. Преступность богатых классов меньше и меньше требует расходов от государства, чем преступность бедных. Поэтому справедливо было бы, чтобы бедные оплачивали большими налогами государство, так как оно работает преимущественно для них. Между тем бедные платят гораздо меньше. Крайние же пролетарии налогов почти не платят, ибо что с голого возьмешь? Между тем именно они причиняют казне весьма значительные расходы.

Крича о том, что они отдают "последнюю копейку" государству, на самом деле неимущие классы становятся пансионерами общества, хотя бы под названием нищих и арестантов. Пансион, конечно, скудный, но ведь и права на него довольно шатки. Когда говорят, что богачи нуждаются в особенных услугах государства, забывают, что все особые услуги оплачиваются особо, весьма тяжелым гербовым, акцизным, таможенным и т.п. налогами. Бесспорно, следует желать, чтобы часть налогового бремени была переложена с плеч бедняков на плечи богатых, - но вовсе не потому, что это было бы справедливо (наоборот), а потому, что беднякам не под силу нести эту ношу. Но если бедным придется нести меньше обязанностей, то они не должны удивляться, если им предоставлено будет и меньше прав. Подоходное обложение непременно повлечет за собою и подоходное распределение политической власти. Оплатившие кресла в театре жизни имеют право на кресла, оплатившие галерею - право на галерею. Истинное безумие выдвигать права, не основанные на обязанностях. Известная норма прав должна быть, конечно, общим достоянием, но не следует смешивать в одно, как у нас делают "товарищи", естественные права человека с политическими и обобщать все их под одно "захватное право". Мало принадлежать к народу, чтобы обладать и властью народной. Дети тоже принадлежат народу. Если тот или иной общественный класс выпадает из производительного труда нации и становится в положение детей, он должен терять и некоторые политические права.

В Государственной Думе много говорят о праздных классах наверху. Эти праздные классы донашивают законные права своих предков, но, конечно, роль их должна измениться. Богатство само по себе, независимо от реального труда, не должно быть основанием прав. Но, к сожалению, праздные люди у нас далеко не одни богатые. Если бы праздные были бы только наверху, Россия была бы счастливейшею из стран. На низах народных залегло более обширное сословие, не менее праздное, чем аристократы. Это армия людей, отбившихся от труда до потери способности к нему. "Голь перекатная" на Руси всегда водилась. Теперешнее расстройство быта умножило этот класс до чрезвычайности. Пьяные бродяги, босяки, имеющие своего Гомера в лице г. Горького, - "бывшие люди" наводняют не только подвалы городов, не только заселяют слободы и посады, но бродят по всему лицу земли, составляя ужас деревень и усадеб. Характерно, что вместе с ленью, праздностью, наклонностью к кутежу и разврату, - эта нищая аристократия предъявляет почти ту же политическую требовательность, что их антиподы. Они, видите ли, соль земли, они - хозяева власти. Государство должно, по их теории, быть республикой пролетариата. Но на чем же основана претензия на такое господство? Аристократы наверху могут сослаться на кое-какие заслуги предков, на культ благородства, передаваемый в иных семьях из рода в род. Влияние аристократии связано с высшими историческими заветами, с ходом цивилизации, которую они осуществляют в своем лице. Движение человеческой мысли, наук и искусства тесно сплетено с судьбой верхнего класса, и даже теперь - если не терять беспристрастия - все же этот класс несет важную службу стране. На чем же может опереть свои притязания другая, нижняя аристократия, - та, что собирается "трахнуть мир", по выражению героев Горького? Лень, неудачничество, пьянство, злоба - не Бог весть какие заслуги. Что касается труда бедняков, то действительно трудовые классы наименее требовательны. Они не знают богатства, но не знают и нищеты. Домовитые крестьяне не кокетничают бедностью и далеко не презирают богатства. Как ни расстроена Россия, все же и у нас честный труд, упорный и серьезный, спасает от нищеты, если он поддержан трезвостью и бережливостью. Несомненно, засилье богатых угнетает бедность, и государство обязано ввести свои коррективы. Но главная беда наша не в засилье богатства, а в вырождении труда народного, в потере веры в труд, в фантастических химерах, объясняемых одичанием, упадком народа. Не в грабеже столь слабого у нас богатства, а в восстановлении труда - единственный возможный выход.