Михаил Меньшиков - Выше свободы

Меньшиков подсмотрел закономерность трагического колебания российской истории. Через каждые три с половиной века Русь-Россия погружается в "кипящую" тьму неопределенности, быть ей или не быть. Через три с половиной столетия от призвания варягов - татарское нашествие, еще три с половиной века - начало смуты, отмерив еще столько же, Меньшиков называет свое время, а мы, пожалуй, с некоторой натяжкой можем указать и на наше. Революция 1917 года перевернула Россию, но оставила ее на родной платформе, которая, в конце концов, и подняла национальные всходы наверх; "перестройка" и "реформы" наших 80-90-х годов поставили целью полностью снять Россию с ее исторического днища и провести тотальную "санитарную" обработку населения специальными "составами", убивающими национальную чувственность. Наше время страшнее - и наши тревоги в том, достаточно ли здоровых сил, чтобы спасти Россию, есть ли еще порох в пороховницах, и если нет - откуда, из каких тайников он может взяться? Произойдет ли чудо, на которое мы рассчитываем? Если произойдет, это действительно должно быть чудо из чудес. Мы вынуждены ставить вопрос на последней грани надежды: жив ли русский народ? Чтобы ответить на него, одной сегодняшней реальности недостаточно, мы обращаемся к лучшим умам прошлого из знатоков народа, чтобы вывести ответ из более широкого обзора.

Меньшиков ссылается на Достоевского: "Достоевский в спокойные минуты утверждал, что "народ всегда и везде умен и добр", но часто кричал со стоном, что народ - варвар, что "загноился народ в пьянстве", что "весь он предан мраку и разврату", что "в народе началось какое-то неслыханное извращение идей с повсеместным поклонением материализму".

Но и сам Меньшиков таков же: то он утверждает, что все бедствия народа от социальных условий, в которые он погружен, что "трезвость мужику не по средствам", "нам не по средствам настоящий труд, не по средствам не лениться", "нашему крестьянину не по средствам не гореть", "наша главная национальная невзгода - это нищета простонародья"; то, противореча себе, возвращает все его беды самому народу, говорит, что "у нас все валят на нищету - точно нищета нажита не самим народом", что "нынешний крестьянин почти равнодушен к Богу, почти безразличен к государству, почти свободен от чувства патриотизма и национальности". Но надо же и тут причину искать, обвинять облыжно, под мрачное настроение, он не привык - и Меньшиков выводит ее из характера народного, воспитанного в смуте и созданного "самой близкой и самой огромной пустотой", которая есть Россия. Для него это убеждение: тяжелая география дала нам тяжелую историю, русскому народу досталась земля несоразмерно большая, а постоянные войны не дали ему возможность ввести ее в управление и воспитать себя, русский человек не справился со своей землей и впал в уныние.

Здравый смысл в таком взгляде есть, однако, следуя ему, нам придется углубиться в размышления о природе человека вообще и русского человека в частности, равно как и в размышления о пользе и вреде людской скученности. Богатство, на котором встала Россия, развратило ее, наша бедность еще и от великого богатства, но не оно в том виновато, а люди, не умеющие им распорядиться. К несчастью, земным своим богатством не сумело распорядиться все человечество и сейчас дожирает остатки его с удесятеренной жадностью. "Несоразмерно большая земля" - это гнет, но это и наша судьба, не следует забывать, что половину территории России, почти всю Сибирь, принесла народная колонизация. Не принять ее значило доставить себе в будущем огромные неприятности.

Гораздо более убедителен публицист в своем нравственном императиве, объясняющем крушения империй и государств разложением морали и самоистреблением. "Гибель нашего народа, как и всякого, единственно от упадка нравов", - не сомневается он. Картина гибели предстает в его статьях впечатляющей, и те, кто удалым галопом мысли готовы объяснить все наши сегодняшние несчастья, в том числе нравственные, предыдущей формой правления, которая погубила якобы золотую эру России, пусть внимательно вчитаются в эту книгу. Искренний и сознательный защитник монархии, жизнь свою положивший на алтарь Отечества, огромный талант свой отдавший на выявление всякой опасности, подтачивающей Россию, но с той же самоотверженностью высматривающий в истории и современности всякую надежду, на которую можно опереться, совсем с небольшим числом единомышленников занявший круговую оборону и всюду поспевающий, всюду отбивающийся, Михаил Осипович Меньшиков еще за десять лет до окончательной гибели монархии вынес ей суровый приговор: