Леннарт Мери - Мост в белое безмолвие

Но принесенная им весть продолжала свою жизнь в Голландии, соединялась с новыми сведениями и умножалась, заставив в конце концов принца Морица Оранского с помощью Северо-Восточного прохода сломить монополию испанцев в Южном океане. Так были осуществлены три экспедиции Виллема Баренца, обрело смысл существование Брунеля и, если хотите, нашей безвестной Кадри.

ФАРИД

В каюте второго штурмана над письменным столом висит расписание, отстуканное на пишущей машинке, наклеенное на картон и подвешенное на тонкой витой веревке к шурупу, ввинченному в панель переборки под иллюминатором:

"00.00-04.30 Вахта, завтрак.

04.30-05.00 Языки. Прослушивание пластинок.

05.00-11.00 Сон.

11.00-12.00 Гимнастика, душ, обед.

12.00-16.30 Вахта, полдник.

16.30-18.30 Языки.

18.30-20.00 Гимнастика, душ, ужин.

20.00-22.00 Литература. Музыка (по радио).

22.00-24.00 Сон".

Фарид слегка растерялся, когда я стал переписывать все это в свой дневник, но ничего не сказал. Позднее я несколько раз видел, как он, устроившись за трубой, делал там свои упражнения. Это место укрыто от ветра, и туда редко кто заходит. Обхожу его и я. Иногда силуэт Фарида мелькает в другом конце коридора, по пути из каюты в душ или из душа в каюту. Чтобы пройти эти пятнадцать метров, он переодевается в спортивный костюм. Мне {50} не удается пожать ему руку на прощанье: когда я наконец покидаю корабль, у него по расписанию время сна.

Какие языки он изучает, какую литературу читает?

Немецкий, английский. Философию, Ленина, классику, навигацию.

Почему классика, какая классика?

- Это те писатели, которых мы учили в школе. Я решил не проходить их, а прочесть. Прочесть с удовольствием. Сейчас печатается столько макулатуры, вот я и понял, что буду читать только классиков. Хемингуэй для меня тоже классик. На остальное не стоит тратить времени. Его на корабле мало, не будешь считать минуты - не заметишь, как пройдет целый год. Ведь Ремарк тоже писатель, правда? А Смуула вы знаете? Мне очень нравится то, что он написал о корабельном офицере и о Большом Сером. Вы не знаете, что он пишет сейчас?

- Я слышал только название: "Каюта, капитан и командный мостик". Это книга о моряках и об одиночестве.

- Наверное, он часто бывает в море?

- Ему самому хочется бывать чаще. Он собирается сюда, в Ледовитый океан.

- Знаете, мы здесь вместе читаем книги. Не хотите присоединиться к нам?

- Это что же, литературный кружок?

- Наоборот. Сами увидите.

Позднее я вспомнил, что мне нужно было поговорить с Фаридом о Хасане Туфане, немногословном, умном татарском поэте, так напоминавшем мне покойного Аугуста Санга. Фарид - казанский татарин. Он родился в интеллигентной семье и в том же году остался без отца. Все, чего он добился в жизни: пять языков, требовательная пунктуальность второго штурмана, точность скупых слов и жестов - вызывает доверие своей подлинностью. За всем этим чувствуются недолгое детство, большая работа и многое другое.

- Взгляните на эту железную клетку, - показывает он на свою каюту, вот здесь проходит моя жизнь. Два шага в одну сторону, два - в другую, четыре часа на мостике, по лестнице вверх, по лестнице вниз. Знаете, о чем я иногда думаю?

- Догадываюсь. А в общем-то вы устроились довольно уютно.

- У всякой машины есть движущиеся детали, когда {51} они изнашиваются, их заменяют. Если какую-нибудь деталь нельзя заменить, ее заменяют человеком. Вам это никогда не приходило в голову?

- Не слишком ли беспощадное сравнение?

- Иногда мне кажется, что я всего лишь деталь машины.

- А вы не думали о том, чтобы уйти из флота?

- Вообще-то подумывал.

- Как по-вашему, Фарид, что в море важнее всего?

- Языки. Как-то в Лондоне Халдор торговался, и плату за ремонт снизили с пятисот фунтов до двухсот пятидесяти. Попробуй поторгуйся, если ничего, кроме "хаудуюду!", не знаешь. А в Африке они шпарят по-французски. - Фарид показывает, как "шпарят". - В октябре я примусь за французский.

- Почему именно в октябре?

- Раньше не успеть.

КОМПАС

- Я служил коком на буксире в Таллинском порту. Немцы намеревались угнать буксир в Щецин, и мы, члены команды, стали советоваться между собой, что делать. Капитан, боцман и несколько матросов решили уйти на буксире в Швецию. Я хотел остаться в Таллине. Двадцать шестого августа я в последний раз вышел на работу, получил на складе паек на девять человек и тридцать пять литров вишневого ликера. Мы поделили все это между собой, пожелали друг другу доброго пути и скрылись - они в Швецию, я в Нымме.