Леннарт Мери - Мост в белое безмолвие

Итак, мы проследили путь викингов в северо-западные ворота Севера, путь арабов в юго-восточные ворота, но потеряли из виду эстонцев.

Переселение народов, которое смело с лица земли Римскую империю, почти не коснулось прибалтийских стран. Римские историки знали славян под именем венедов, это название сейчас сохранилось только в эстонском и других прибалтийско-финских языках, словно подчеркивая, что на своем тихом острове мы единственные пережили крупнейшие этнические бури Страны Заката, не оторвавшись от своих корней. Венеды в железный век римлян были нашими южными соседями. В результате сложнейшего окружного передвижения, миновав Карпаты и Днепр, они переселились на север и стали нашими восточными соседями. Древнейшее название перешло теперь к кривичам и словенам, что свидетельствует об устойчивости памяти народа и о его филологическом чутье. Позднее мы найдем доказательства этому последнему и в русских летописях, авторы которых безошибочно объединили прибалтийские финские племена общим названием чудь.

Эстонцев мало коснулось и переселение готов, хотя оно и началось в непосредственной близости от них, на расположенном за горизонтом острове Готланде. Готские племена почти единственные двигались против огромного людского потока, с запада на восток, через Вислу в степи Причерноморья. По крайней мере часть их использовала Великий речной путь через Финский залив и Ильмень-озеро; об этом свидетельствуют готские археологические памятники на Вируском побережье и древнеготское слово "skraha" (скраха) - мех, пушнина, прижившееся в эстонском языке в форме "raha" (paxa) - деньги.

И только последняя буря великих переселений задела эстонцев уже непосредственно. Опустошительная волна викингов прокатилась через Шетлендские острова {40} (ок. 700 г.), Антверпен (836 г.), Париж (845 г.), Италию (859 г.), Константинополь (866 г.), Бордо (877 г.) и конечно же по побережью Эстонии. В зависимости от того, со стороны какой части света люди со страхом ждали нашествия этих мореплавателей, их называли по-разному. Для ирландцев они были финны, для немцев и для французов - северяне (норманны), для англичан согласно той же логике - остманны, для эстонцев, славян и арабов - шведы (россы). И на этот раз эстонский язык остался верен древнему названию: постепенно название роотсов распространилось на весь народ и страну, не оставив места для более позднего названия "svea" - швед. Викинги, находившиеся на куда более низкой, чем местное население, ступени общественного развития, растворились в нем всюду, где пытались укрепиться: в Шотландии, Ирландии, во Франции, на Днепровском Великом речном пути, в Англии и в Италии. За это время гигантское наследство Римской империи невероятно разрослось, растянувшись от Багдада до Америки: морские ворота распахнулись во все стороны и для всех - включая крестоносцев и будущих конкистадоров.

С точки зрения истории морских путешествий эстонцев, скандинавские саги, "История Дании", труды арабских географов и русские летописи изучены еще недостаточно. В лучшем случае они представлены цитатами из трудов авторов, ставивших перед собой иные вопросы и получавших на них иные ответы. Есть основания предполагать, что древнейшим текстом, в котором упоминаются морские путешествия эстонцев, является сага об Инглинге. В ней говорится об ответном нападении короля Ингвара на Эстонию, имевшем место приблизительно в 600 году. Поскольку речь идет об ответном походе - в этом вопросе сага не оставляет ни малейшего сомнения, - мы можем считать, что в то время навигационная техника эстонцев была на одинаковом со скандинавами уровне развития.

Во второй половине двенадцатого века юноша по имени Саксон (будущий известный летописец Саксон Грамматик), обучавшийся в Париже "свободным искусствам", стал собирать исторические предания народов Балтики, объединив их в хронике "История Дании", "Gesta Donorum". Его любимым героем был викинг Старкатерус - так на латинский лад переделал он имя человека, "который согласно древним сказаниям родился в той стране, что находится к востоку от Швеции и где в наше время правят {41} эсты и иные племена варваров". В саге Тригвесона об эстонцах тоже говорится как о викингах, и, следовательно, уже тогда это понятие было скорее социальным, чем национальным. Наконец, и археологические находки подтверждают, что в девятом веке эстонцы достигли ранне-феодальных отношений. В это время они уже не только умели ходить в открытое море, но существовали и общественные предпосылки для близких и далеких морских походов. В какой же степени были использованы эти предпосылки?