Петр Меркурьев-Мейерхольд - Сначала я был маленьким

Встретили наш поезд в Новосибирске с огромной лаской и заботой. Нас отвезли в Дом актера, размещавшийся в только что выстроенном здании оперного театра, где и поселили в соседстве с Соллертинским. Это нас очень обрадовало. Мы получили две небольшие комнаты, даже с ванной. Когда мы выглянули в окно, перед нами развернулся интереснейший спектакль: наши коллеги делили между собой стулья, столы, кровати, матрацы, шкафчики, лампы и прочую утварь. Васич посмотрел на эту картину и, отойдя от окна, строго сказал:

- Мамочка, стели ребятам на полу.

А сам пошел к своему чемоданчику с рыболовными принадлежностями. Мы порылись в нем, кое-что отложили и, не переодеваясь, как были, пошли по широким улицам Новосибирска, расспрашивая прохожих о местах рыболовства. Наконец мы напали на любителя, который показал нам дорогу в Кривошеево. Ехать надо было на пароходике. Мы с удовольствием совершили это путешествие, прошли километра три по указанному пути к егерю, который выдал нам хорошую лодку. Мы поймали много рыбы, главным образом щук. Когда под утро мы возвратились к егерю с таким уловом, он дал нам большую бельевую корзину. Мы отсчитали около шестидесяти щук, остальной улов оставили ему. И, счастливые, отправились домой. Река была стихией Васича, ведь он родился на реке Великой.

Придя домой, мы выпустили наш улов в ванную с водой. А затем Вас Васич сел к телефону и стал звонить друзьям, предлагая рыбу. Конечно, все приняли наше предложение радостно: каждая семья думала о том, как прокормиться.

Ах, если бы никогда Обь не замерзала! И было бы время для рыбалки! Но наступила рабочая пора. Временно меня зачислили в театр режиссером-педагогом и заведующей звукооформлением. В этой работе мне много помогал Васич.

В военные годы новых ролей у Меркурьева было немного. В "Отелло" он сыграл роль Дожа Венеции. На генеральной репетиции во время сцены в сенате Меркурьев вдруг остановил спектакль. Дело было в следующем. Художник довольно неудобно, но эффектно посадил Дожа в центре сцены, напротив публики. Ю. М. Юрьев - Отелло говорил свой текст, обращенный к Дожу, стоя к нему спиной, лицом к зрителю. Когда Дожу пришел черед говорить, Меркурьев молчал. Не оборачиваясь к нему, Юрьев защелкал пальцами. Режиссер спектакля Г. М. Козинцев остановил репетицию.

- Василий Васильевич, почему вы не говорите?

- Я не понимаю, у кого он просит о прощении, у меня или у зрителей,отвечал Василий Васильевич и добавил: - Пересадите меня, чтоб Юрию Михайловичу было удобно говорить со мной, будучи обращенным лицом к зрителю.

Был объявлен антракт, и Меркурьева пересадили в передний угол сцены. Для этого потребовалось перенести входную дверь в центр. Все встало на свои места. А художник спектакля получил наглядный урок того, что, строя планировку сцены, прежде всего надо думать об актере.

Меня группа актеров попросила поставить "Позднюю любовь" Островского. Меркурьев сыграл в этом спектакле Николая Шаблова. Он был блистателен в сцене, где его герой выбирает свой путь и после раздумий отвергает мир корысти и расчета. На одном из представлений "Поздней любви" я еще раз ощутила глубину художественного такта Василия Васильевича. Вместо заболевшей актрисы я играла Шаблову. Пьесу я знала наизусть, и все шло хорошо. Но в какой-то момент я, идя на поводу у публики, "раскомиковалась". Публика хохотала, аплодировала. После спектакля я с гордостью спросила Васича, как это было. Он посмотрел на меня с грустью и, пожав плечами, ответил: "Ничего". Я сначала удивилась, но быстро поняла, что допустила дурновкусие.

Через некоторое время Л. С. Вивьен вызвал Меркурьева к себе и предложил ему с семьей выехать в Нарым для создания там театра. Мы с удовольствием согласились. Обком партии снарядил пароход. Ехали в Нарым и актеры, но не из нашего театра. Путь в Нарым от Новосибирска, вниз по Оби, был довольно длительный, но интересный. Поселили нас в городе Колпашеве (чуть южнее Нарыма), дали обширную избу, где раньше была библиотека. Первое, что мы сделали,- пошли в горком партии, познакомились с первым секретарем горкома, и Василий Васильевич был командирован обратно в Новосибирск с большим списком необходимого для оснащения театра. Полетел он уже на самолете - навигация кончилась. Тем временем я ходила в театр и репетировала репертуар, намеченный нами к выпуску. Вскоре мы успешно открыли театр, переведенный затем в город Каргасок.

Когда мы закончили организацию театра, к нам во двор привели в качестве премии маленькую корову. Назвали мы ее Малютка. Это было большое подспорье для ребят, хотя долго мы потом вспоминали, как непривычно и сложно было нам тогда с коровой. В Колпашеве нас поселили в деревянном двухэтажном домике, который мы называли скворечником,- он был хоть и высок, но узок. Две комнаты наверху, две комнаты внизу. Скворечник стоял против театра. Вокруг него не было никаких домов. Репетировала я "Давным-давно" А. Глад кова. В самый разгар репетиций я почувствовала, что мне пора в родильный дом.