В. Бессонов - Калужанин-герой. Подвиг унтер-офицера Старичкова

Сразу после Аустерлицкого сражения к французскому командованию был направлен полковник Мариупольского гусарского полка С. Н. Ланской, которому было поручено вести переговоры о размене пленных. Первая партия военнопленных была обменена в Брюнне 30 ноября 1805 г. в числе 3 штаб–офицеров, 11 обер–офицеров и 14 рядовых [57] Кутузов. С.337. . Среди вернувшихся из французского плена офицеров был командир Бутырского мушкетерского полка подполковник М. Л. Трескин. По прибытии в Тешин, где располагался обоз действующей армии, он передал командовавшему там генерал–майору Д. М. Есипову рапорт, при котором препроводил вынесенное из плена знамя.

7 декабря 1805 г. Есипов писал об этом Кутузову: Трескин «…представил ко мне при рапорте знамя, которого полку ему не известно, а получил он его при выезде из Брюнна Бутырского полку роты имени своего [58] Батальоны и роты в полках продолжали, по установленному еще при Павле I порядку, называть по именам шефов и командиров. от рядового Чайки, который вручил ему его [и] объявил, что неизвестно которого полку и кто такой унтер–офицер, бывший в плену, покрытый ранами и чувствуя приближающуюся смерть свою, вручил оному рядовому Чайке, умоляя его сберечь знамя, за сохранение коего заплатил он жизнью своею. Скоро последовавшая смерть унтер–офицера не допустила его узнать, кто такой унтер–офицер и которому полку принадлежит знамя, который сей верный рядовой принял с благоговением, сохранял при себе тайно, а узнав о размене подполковника Трескина, воспользовался сим случаем доставить его к начальству. Таковой геройский подвиг понудил меня приложить старания открыть имя сего унтер–офицера, который при самой кончине жизни своей помышлял только о том, чтобы сохранить и доставить к начальству вверенное ему знамя в целости, соделать оное в утешение родственников умершего гласным и известным монаршему престолу, но старание мое было до сего времени тщетным» [59] Документы штаба. С.229–230. . К этому рапорту Есипов приложил доставленное Трескиным знамя.

Таким образом, уже спустя десять дней после Аустерлицкого сражения, из плена оказалось вынесено знамя одного из российских полков, которое ценой своей жизни спас в плену неизвестный унтер–офицер. Это был один из первых случаев возвращения утраченных в Аустерлицком сражении знамен. Примерно тогда же, 30 ноября о бежавшем из французского плена со знаменем Бутырского мушкетерского полка портупей–прапорщике Измайлове сообщил Кутузову генерал–лейтенант И. Н. Эссен [60] Там же. С.228. . Об этом случае главнокомандующий рапортовал императору 15 декабря 1805 г., добавив сведения о спасении бежавшими из плена нижними чинами еще трех полотнищ, копья от древка и кистей принадлежавших Галицкому мушкетерскому полку [61] РГВИА, ф.26, оп.1/152, д.476, л.529. . К 16 января к главнокомандующему было доставлено уже 12 из 32 считавшихся утраченными во время сражения знамен [62] Там же, л.378; Документы штаба. С.287. Всего, по подсчетам Г. Э. Кудлинга с 1805 по 1808 гг. в Россию было возвращено 22 полотнища знамен, утраченных в сражении при Аустерлице. Следовательно, в руках французов могло их оказаться только 10. В реальности эта цифра должна быть меньше, если учесть возможность гибели части полотнищ во время сражения или их потерю в плену. В Париже, в Музее армии сейчас экспонируется только один трофей Аустерлицкого сражения – это «цветное» знамя образца 1797 г. с древком, кистями и навершием. Его полотнище имеет выцветший от времени светло–зеленый крест и светлые, почти белые, углы. Это знамя, по всей видимости, принадлежало Курскому мушкетерскому полку (крест – темно–зеленый, углы – пунцовые), потерявшему в сражении два знамени, одно из которых было возвращено в полк. Следует заметить, что во французской армии трофеем считалось не только полотнище знамени, но и его навершие (по аналогии с французскими «орлами»). Поэтому оставленное на поле боя древко с навершием учитывалось как захваченное знамя, в то время как в русской армии знамя считалось потерянным, если было утрачено его полотнище. . Но во всех случаях эти полковые святыни возвращались живыми людьми, получавшими за это различные награды. И только в одном случае знамя спас человек, который умер в плену от полученных при его защите ран, сумевший в последние минуты жизни передать драгоценное полотнище в надежные руки, но не сообщивший своего имени. Получилось, что этот неизвестный унтер–офицер, перед лицом Бога, до конца исполнил свой земной долг солдата – сохранил вверенную ему святыню. Такой поступок не мог остаться не замеченным. По горячим следам восстановить имя героя попытался генерал Есипов, но безрезультатно. Знамя – немой свидетель совершенного подвига, поступило в штаб Кутузова, где были предприняты новые шаги по установлению имени отличившегося унтер–офицера. Возможно, по расцветки креста и углов было определено, что спасенное полотнище принадлежит к числу знамен Азовского мушкетерского полка. После этого могли быть запрошены из полка данные, о попавшем во время сражения в плен унтер–офицере не дворянского происхождения, которому было поручено ношение знамени. Таким, предположительно, путем могло быть вычислено имя совершившего подвиг человека – унтер–офицера Старичкова [63] То обстоятельство, что имя спасшего знамя унтер–офицера не было никому изначально известно делает невозможным предположение, что Старичков мог подобрать оставленное на поле боя знамя (см.: Маслов Н. М. Подвиг С. А. Старичкова… Баринов Б. Подвиг всегда с нами…). .