Николай Михайлов - У заставы Ильича

Центральный парк культуры и отдыха в Москве. Жаркий июльский день. На водной станции возле Крымского моста столько людей, что продвигаться можно лишь с трудом, Доски нагрелись так, что по ним трудно ступать. Разомлев от жары, бросаешься в реку. Плывешь и в слиянии с природой по-особому замечаешь безоблачное синее небо над городом, легкие белые барашки на темной воде, бегущий сквозь темные металлические кружева Крымского моста краснобокий трамвай маршрута "Б" - москвичи ласково называли его "букашка".

Вечером на площадях и аллеях митинги и шествия. Всюду красные полотнища, гремят духовые оркестры. Мы идем по широкой набережной Москвы-реки и самозабвенно поем:

Заводы, вставайте,

Шеренги смыкайте,

На битву шагайте,

Шагайте,

Шагайте!

Проверьте прицел,

Заряжайте ружье,

На бой, пролетарий,

За дело свое!

Товарищи в тюрьмах,

В застенках холодных,

Мы с вами,

Мы с вами,

Хоть нет вас в колоннах!

Слова этой песни звучали и на вечерах художественной самодеятельности, и на комсомольских собраниях, и в подмосковном доме отдыха.

Здесь, в парке, в этот теплый летний вечер каждая строка песни ощущалась по-особому. Воображение рисовало мрачные решетки, холодные тюремные застенки, где томятся борцы за дело рабочих,- голодные, истерзанные, но не сломленные своими мучителями.

- Два класса столкнулись в смертельном бою,- неслось над парком, и мы были полны ненависти к эксплуататорам и вспоминали плакат, на котором могучий рабочий мощным молотом разбивает цепи.

В те годы в первое воскресенье сентября отмечался МЮД - Международный юношеский день. Молодые рабочие во главе с комсомольцами выходили на демонстрацию. Как всегда, собирались около главной проходной. Здесь отличался вездесущий, горластый, - пожалуй, он мог перекричать даже духовой оркестр - секретарь комитета комсомола Саша Бахмутский. Он строил ребят в шеренги, распоряжался, когда играть оркестру, а когда петь хору, затевал в кругу пляски и сам отплясывал, обливаясь потом и прикрикивая что-то непонятное.

На демонстрацию приходили одетыми по-праздничному. Девушки повязывали красные косынки. Были очень популярны юнгштурмовки - рубашки из материи защитного цвета, похожие на гимнастерки. Их носили и парни и девушки.

В день МЮДа демонстрации отличались обилием объемных фигур из папье-маше, в злой, карикатурной форме изображавших врагов рабочего класса. Несли фигуру долговязого, в высоком цилиндре Чемберлена, пузатого лорда Керзона, похожего на обезьяну Чан Кайши, заплывшие фигуры буржуев, с звериным оскалом зубов, с наглыми улыбками, с толстыми сигарами. Классовый враг ощущался во всей реальности, и демонстрация отражала и эту реальность и ненависть молодежи к тем, кто готовил петлю для Республики Советов.

Когда пришло сообщение о том, что в Варшаве убит наш полпред Войков, в цеховых красных уголках состоялись митинги, - сколько проклятий сыпалось здесь на головы врагов рабочего класса! В перерывах между сменами продолжались взволнованные разговоры-говорили о подробностях убийства, о том, как всколыхнулись рабочие за рубежом.

Беспокойным и напряженным было то время. Нагнетая враждебную обстановку, консервативное правительство Англии в 1927 году порвало дипломатические отношения с нашей страной; особенно неумным и комичным представляется этот шаг теперь. Летам 1929 года редкая беседа цеховых агитаторов не касалась конфликта на Китайско-Восточной железной дороге. Слушая о том, как Советское правительство терпеливо ищет способ урегулировать конфликт, секретарь нашей цеховой парторганизации Гриша Куздуков, прошедший через пекло империалистической войны, ожесточенный и непримиримый, почти кричал:

- Рубануть их, паразитов, до седла, а дальше они сами развалятся!

Сколько было радости, когда Особая Дальневосточная армия под командованием В. Блюхера перешла к боевым действиям и наголову разбила войска китайских милитаристов! Гриша Куздуков повеселел.

- Черного кобеля не отмоешь добела,- говорил он в раздевалке.- Теперь будут знать, где раки зимуют.

Георгий Михайлович Димитров. Тогда я и предполагать не мог, что мне посчастливится узнать этого легендарного человека.

Вновь в памяти всплывает плакат предвоенных лет в уголке МОПРа. На нем была изображена фигура Димитрова, могучего, уверенного и себе. Он стоял, опираясь на трибуну, смелый, мужественный. Перед ним Геринг, словно раздувшийся клоп,- коротконогий, короткорукий, нос его утонул в щеках-подушках. Димитров - олицетворение силы, борьбы, гуманизма. Геринг-олицетворение лжи, гнусности, человеконенавистничества,