Года через три я удостоился приглашения на Всероссийскую научную конференцию «Философско-эстетические взгляды русских масонов» в Институте философии Академии наук. Придя на место с опозданием, не обнаружил среди многочисленных объявлений сообщения о том, в какой аудитории проходит столь крупное мероприятие. Лишь после долгих блужданий по этажам, залам и кабинетам внушительного здания удалось обнаружить особый «краашй зал», в котором сидело до тридцати «вольных каменщиков» и просто специалистов. А председательствовал сам глава Великой Ложи России, в профанской жизни кандидат философских наук Г.Б. Дергачев, который уже заканчивал главный Доклад. Сообщения делали доктора филологических, исторических и прочих смежных наук, в том числе В.И. Сахаров, Н.Д. Ко-четкое, Ю.В. Стенник, С.В. Аржанухип, И.В. Сучков и другие. Их тематика была всецело обращена в прошлое, не выходила за рамки начала XX в., не отличались новизной и подходы, известные но ранее онубликовашшм трудам.
В заключительном слове председатель поставил перед участниками вопрос о том, есть ли вообще у масонов философия. Сам он склонялся к отсутствию таковой. После нескольких выступлений я напомнил в краткой реплике, что крупнейший немецкий мыслитель, «вольный каменщик» Фихте выпустил аж в 1800 г. цикл своих лекций в обобщенном сочинении «Философия масонства», не допуская, следовательно, на сей счет каких-либо сомнений. К тому же работа эта вскоре выйдет у нас из печати на русском языке. Дергачев не отреагировал и вскоре закрыл собрание. Кстати, он и два-три единомышленника раскрыли в печати принадлежность к Ордену, остальные предпочитают отмалчиваться, несмотря на официальную регистрацию своих братств, возможно, из опасений навлечь на себя враждебные акции экстремистов. Но с этим они должны разобраться самостоятельно и без подсказок со стороны. Что до меня, то я смог поучаствовать еще в одной научной конференции подобного рода, о чем сообщу в последней главе. Другие общения наши свелись к публикации двух статей в непериодическом сборнике «Масонство и масоны» (вып. 11 и III за 1997, 1998 гг. под редающей С. Г1. Карпачева).
Эпизодические попытки контактов с противоположным лагерем касались исключительно сферы публицистики для просвещения насчет истинной сущности Ордена. Взяв на заметку несколько очерков корреспондента «Правды» Большакова о масонстве Франции, я послал в редакцию трехетраничный материал с изложением прошлого масонства России на имя тогдашнего главного редактора газеты, позднее спикера Госдумы Г.Н. Селезнева, который предпочел отмолчаться. Когда же вышла моя книга по истории русского масонства 1730—1917 гг., первая такого рода, я презентовал ее экземпляр Г.А. Зюганову через газету Горкома КПРФ «Правда столицы» в сопровождении краткой записки с сетованиями по поводу ряда его националистических высказываний. Меня заверили в выполнении пожелания. Увы! Я не дождался хотя бы устной благодарности, как водится в нормальном обществе. Демарш, впрочем, оказался не бесплодным, поскольку выпадов без тени доказательств по адресу масонства не пришлось зафиксировать.Вывод, конечно, чисто гипотетический. Думая обратиться к другому корифею, В.В. Жириновскому, я пришел вштаб-квартиру ЛДПР водном из переулков на Сретенке. Среди снующих там клерков попадалось немало лиц явно еврейской на циональности,а ведь «сын юриста» то идело разносил тогда сио нистови их приспешников из американского ЦРУ. Секретари одарилименя очередным трудом знатного либерала, после ознакомления с которым я счел свою затею бесполезной. Впрочем, и он избегал в публичных речах поносить масонство.
Несколько успешнее вначале пошло общение с монархистами либерального закваса. Через одного знакомого «посчастливилось» пристроить статью в «Русском вестнике» и даже получить мизерный гонорар. Затем я предстал перед молодым главным редактором, бывшим чиновником Идеологического отдела ЦК КПСС, расположившимся за внушительным столом, а над головой его висел большой портрет последнего царя, ранее прозванного «кровавым», ныне причисленного со своим убиенным семейством к сонму святых. Было ясно, что журналист без труда перевоплотился в ревностного приверженца коронованных и их церковных покровителей. Когда же зазвонил телефон и он узнал, кто находится на проводе, то быстро поднялся во весь рост и только повторял: «Будет сделано, Владыко». Очевидно, то был какой-то митрополит. Приняв к «неуклонному» исполнению порцию высоких наставлений, главный, наконец, занялся моим делом. Ему была откровенно изложена позиция независимого ученого, исходящего полностью из анализа фактов и документов, с чем он согласился. Однако по напечатанию еще двух статей четвертую отклонил, несмотря на предварительное одобрение, туманно намекнув на негативное мнение вышестоящих менторов. И более мы не встречались. К моему удивлению, масонство не жаловали и сугубо демократические издания, в том числе «Литературное обозрение», «Тайная власть», даже парижская «Русская мысль».
Читать дальше