Александр Бестужев-Марлинский - Статьи

...это счастливое подражание Гете... - Имеется в виду "Театральное вступление" к "Фаусту" (1808 - 1831) Гете, представляющее собой "разговор" между директором театра, поэтом и комическим актером.

Стр. 407 - 408. Гнедич Н. И. (1784 - 1833) - поэт, переводчик. Кроме "Илиады" Гомера (1829), Гнедич перевел с новогреческого языка песни клефтов - "Простонародные песни нынешних греков" (1825); клефты - греческие партизаны, участники национально-освободительной борьбы против турецкого владычества. Гнедич пользовался большим уважением декабристов.

Козлов И. И. (1779 - 1840) - поэт, переводчик.

Шихматов С. А. (Ширинский-Шихматов С. А.) (1783 - 1837) - князь, поэт-архаик, автор героических поэм. "Ночи на гробах" - "Иисус в Ветхом и Новом Завете, или Ночь у креста" (1824).

Кокошкин Ф. Ф. (1773 - 1838) - драматург, перевел комедию "Школа стариков" Делавиня К.-Ж.-Ф., французского поэта и драматурга либерального направления (1793 - 1843).

Стр. 409. "Мнемозина" - альманах, выходивший в Москве в 1824 - 1825 гг. Вышло 4 части. Издатели - В. К. Кюхельбекер и В. Ф. Одоевский.

...Греч "О русском театре"... - Статья Н. И. Греча в "Русской Талии" называлась: "Исторический взгляд на русский театр до начала XIX столетия".

"Русская старина" - альманах, издававшийся А. О. Корнило-вичем и В. Д. Сухоруковым в Петербурге в 1825 г.; находился в сфере влияния декабристской идеологии.

"Невский альманах" на 1825 г. издавался Е. В. Аладьиным, выходил в Петербурге в 1825 - 1833, 1846 - 1847 гг. Вышло И книжек. В первые годы на его страницах выступали крупные поэты.

Стр. 410. "Северные цветы" - альманах, издавался в Петербурге в 1825 1832 гг. А. А. Дельвигом и И. В. Слениным. С 1827 г. в нем принимал участие О. М. Сомов; объединял писателей пушкинского круга, близких декабристам.

"Инвалид" - то есть "Русский инвалид".

"Северная пчела" - газета политическая и литературная, выходила в Петербурге в 1825 - 1864 гг., издатель-редактор Ф. В. Бул-гарин, с 1831 г. - Ф. В. Булгарин и Н. И. Греч. Газета была рупором монархизма и реакции.

Стр. 411. "Библиографические листки" - то есть "Библиографические листы", журнал, выходивший в Петербурге в 1825 - 1826 гг.; вышло всего 46 номеров. Издатель-редактор П. И. Кеппен. В журнале публиковались списки книг по самым различным отраслям знаний. Здесь была напечатана аннотация на первые главы "Евгения Онегина" Пушкина, рецензия на "Думы" и поэму "Войнаровский" Рылеева.

"Московский телеграф" - "Журнал литературы, критики, наук и художеств", издавался братьями Н. и Кс. Полевыми в Москве в 1825 - 1834 гг. В нем принимали участие видные писатели 1820 - 1830-х гг. По своему направлению был органом последекабристского романтического движения в России.

"Revue Encyclopedique" - популярный журнал, издававшийся в Париже в 1819 - 1835 гг. Сен-Жюльеном де Пари. В нем принимали участие русские авторы, близкие к декабристам.

"Клятва при гробе господнем. Русская быль XV века". Сочинение Н. Полевого. М., 1832 (стр. 412).

Впервые - в "Московском телеграфе", 1833 год, No 15, стр. 399-420; No 16, стр. 541-555; No 17, стр. 85-107; No 18, стр. 216 - 244; за подписью: Александр Марлинский, с пометой: Дагестан, 1833. Вошла в Полное собрание сочинений, ч. XI, 1838. Печатается по тексту первой публикации.

Статья была искажена цензурой: снят кусок о Евангелии, который сохранился в архиве III отделения как отдельная статья под названием "О христианской религии". Он приведен в книге Н. Котляревского "Декабристы. Кн. А. И. Одоевский и А. А. Бес-тужев-Марлинский. Их жизнь и литературная деятельность". СПб., 1907, с. 342 - 344. Недавно в архиве московской цензуры был обнаружен список статьи Бестужева, дающий возможность восстановить изъятое место, в котором говорится о Евангелии как первой разновидности романтизма. См.: М. И. Г и л л е л ь с о н. А. А. Бестужев и московская цензура. - "Русская литература", 1967, No 4, с. 106 - 108. Приводим этот недостававший отрывок: "Но забудем ли, . что Греция, умирая, оказала важную услугу новому миру: сладкозвучный величественный язык Омира раздался в этот раз голосом с небес - то было Евангелие; обет новой прекрасной жизни, высказанный наречием старины; то была песня лебедя - то был завет старца на одре кончины.

Сперва гонимая, терзаемая скитальпица, христианская вера восторжествовала, наконец, благочестием первых христиан; и не мечом войны, не топором казни покорила она души полумира, нет, но убеждением слова, по истиною правил Евангелия. Из подземных пещер она овладела землею и соединила землю с небом. Боги языческие были порочны, как люди, апостолы чисты, как аи-гелы. Язычник унизил божество до себя, христианин вознес человека до бога. Философия была верою немногих мудрецов, а христианская вера стала философиею целых народов, практическою мудростью, не только законом, но и наставницею совести. Вникните в сущность Евангелия, прочтите его даже просто как книгу, и вы убедитесь, что оно есть высокая романтическая поэма, тем драгоценнейшая, что каждая страница его действительность, что каждоо слово его освящено примером и запечатлено кровью спасителя мира. Да, я смело утверждаю, что Евангелие было первообразом новой словесности, первым рассадником идеализма. Оно заключало в себе все, что сказалось и свершилось потом и доселе. Каких стихий новой поэзии нет в благовостии, в этом завете неба земле, в завете бога с человеком? Не стройно ли сохранено в нем одно единственно возможное природе - единство цели? Не проникнуто ль оно насквозь одною смелою, пылкою священною мыслью побратать все народы любовью, обратить любовь в веру, возвысить и усовершить людей этой верою в бога, который сам себя назвал любовь, который завещал платить добром за зло, любить врагов своих, не осуждать проступившегося; который произнес: "Месть мне!", и потом дивность, таинственность судеб Иисусовых, слитых с дивным пророчеством Иудеи; и потом многозначность и непроницаемость речей евангелистов, когда они бренными устами поведают вдохновение божества; и все, даже до форм оного, объемлющих вместе историю и драму; до слова, в котором рассказ перемешан с разговором; до языка, поражающего восточной яркостию оборотов и подобий, краткостию и силой выражения - все там ново, все там юно. Нов совершенно и театр, избранный для действия. Не только на площадях, не в одних палатах и храмах является спаситель, но в пустыне, на торжище, в толпах простого народа, в кругу детей и прокаженных, на свадьбе, на погребении, на месте казни. Он беседует с мытарями, он спасает блудницу; он с двенадцатью рыбарями бросает живые семена слова в души простолюдинов. И с какой драматической занима-тельностию близится кровавая развязка этой умилительной, ужасной трагедии! Друг продает его врагам за серебро, продает на муки поцелуем. Любимый ученик отрицает его... Робкий судия шепчет: "Он невинен" и дарит его злобной черни, в которой большинство - сановники иудеи. И вот спаситель мира гибнет позорной казпию, распятый между двумя разбойниками, молясь за своих злодеев! О, кто ни разу не плакал горькими слезами над Евангелием, тот, конечно, не испытал сам несчастия и не уважал его в других, тот не стоит и отрады, проливаемой в души этой святынею. Какой нечестивец не подымал из праха головы, подумав "и он страдал". Как утешительно трогательно следить борение божественного духа с земными скорбями, на которые осужден был Христос телом. "Лазарь, брат наш, умер!" - восклицает он и горько плачет. Кровавый пот орошает чело его, когда он молится. "Да мямо идет чаша сия - отравленная чаша судьбы!" Он падает, изнемогая под крестом, он жаждет, пригвожденный на кресте, - и ему на острие копья подают уксус... Это страшно и отрадно вместе. Страшно потому, что в этом символе мы видим свет, каков он был всегда, действительную жизнь, какова она доныне. Тут нет ни награды добродетели, ни казни пороку; напротив, тут самые высокие чувства попраны пятами, святая истина закована в железо; чистейшая добродетель ведет на Голгофу. Но утешьтесь, тени страдальцев мира, - разве не для вас слова: "Блаженны изгнанные правды ради"... Камоэнс, Торквато, Дант, Альфиери, Шенье, Байрон, и вы, все избранники небес! мир налагал на вас терновый венец, облекал в багряницу и с посмеянием плевал в лицо; бил палками - " и называл царями! Но разве не настало время, когда потомство принесло мирру к гробнице вашей и нашло ее пустою, и некто светозарный указал на небо.