Макар Бабиков - Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты

Помолчали. Альф провел гостя в соседнюю комнату. Там у него была столярная мастерская. Альф изготовлял домашнюю мебель, разные поделки из дерева, рамы и двери. Этим он кормился. Но теперь, в военное время, главным источником дохода становилось рыболовство.

В столярке он сказал Сёдерстрему:

— Есть у нас еще один знающий человек. И положиться на него можно. Советую поговорить с ним, вдруг он согласится помочь вам. Зовут его Людер Энгельвертсен.

На следующий день Сверре повидался с ним, но тот сказал, что никуда не ездит, занимается ловлей рыбы в ближних водах, поэтому осведомлен мало, едва ли чем может помочь своему посетителю. Рассказал, что в Мехавне и в Гамвике установлены артиллерийские батареи, но сколько орудий и какого калибра — не знает. Он откровенно признался, что боится помогать Сопротивлению.

Сёдерстрем отправился пешком через горы в сторону Мехавны, хотел посмотреть те места своими глазами.

По дороге встретил двух местных жителей, ловивших рыбу на озере. Поздоровались, познакомились, сели перекурить. Сверре угостил собеседников ароматным трубочным табаком.

Разговор постепенно перешел от дел житейских к самой волнующей теме: войне, оккупантах, квислинговцах.

Рыбаки сказали, что в Мехавне большинство жителей либо сочувствуют нацистам, либо являются ими. Посторонние тут почти не бывают, каждый знает всех жителей селения с детства. Приехать в эти места без специального пропуска комендатуры никто не может. И ему они ходить туда не советуют. Лучше всего ему не встречаться со здешними людьми, чтобы не навлечь на них опасность.

Сёдерстрем вернулся на точку. За время его отсутствия прошел один конвой с запада на восток, через сутки обратным курсом вернулись эсминец и сторожевик, охранявшие транспорт на переходе.

К наблюдению за морем подключился Сёдерстрем. Разведчики опять видели конвой, через пять дней другой. Для радиопереговоров, как и раньше, взбирались на высоту. Там было намного холоднее, чем у моря. Дул пронизывающий ветер, стыли руки. Их растирали снегом. Эйлифу приходилось работать на ключе голыми руками.

Даже отсюда, с самой высокой точки округи, радиограммы шли как бы через преграду. Не каждую на базе принимали, и они не всегда слышали своих. Приходилось ходить на гору второй и третий раз, чтобы установить связь.

Горячую пищу варили раз в сутки на примусе, но потом резьба на горелке сорвалась, пришлось подогревать еду над баночками сухого спирта. От варева отказались. Питались чуть теплыми консервами. Изредка воду доводили во фляге до кипения, тогда кружка горячего чая становилась настоящим лакомством.

Как-то в один из походов в тундре наткнулись на хижину, в ней нашли старую железную печку. Принесли ее на базу, но с дровами было весьма скудно. Кое-что удавалось иногда найти на берегу и тащить оттуда на себе через горы по глубокому снегу. Иногда брали сани и везли на них.

Сухой спирт старались беречь, он мог пригодиться, если придется покинуть базу и идти в дальний маршрут.

Ходили почти всегда в ватных фуфайках и брюках, в сапогах и лыжных ботинках, в валенках сидели на наружной вахте да иногда в шалаше. В сильный ветер и холод надевали и полушубки. Канадские на тонком меху костюмы — легкие и теплые — берегли на экстренный случай, если надо будет уходить быстрым маршем.

12 ноября Сёдерстрем пошел на лыжах обследовать Зунд-фьорд и мыс Нордкин. Нигде не заметил ни человечьего следочка, ни лыжни, лишь иногда попадались копошившиеся в снегу непуганые куропатки. Человека они не боялись — не взлетали, лишь немножко отбегали от лыжника.

Сверре обошел округу, вернулся на базу и подключился к товарищам нести вахту над морем. Через неделю снова собрался в Мехавну. В пути встретился с жителем поселка, тот ходил по тундре в поисках своих оленей. Он назвался Педером Нильсеном. Раньше, до войны тот состоял в Рабочей партии, но в 1941 году перешел в Нашунал самлинг — членам этой партии позволяли держать радиоприемники. Он и хотел его иметь, а нацистам будто бы не симпатизировал.

Сверре сказал Педеру, что скоро ожидается вторжение союзников в Норвегию, будут изгонять немецких оккупантов. Надо помочь десанту в сборе информации. Нильсен ответил, что это дело рискованное и очень опасное, может плохо кончиться. Но все же пообещал встретиться еще раз. Договорились увидеться 5 декабря в одной из лощин западнее Мехавны в полдень.

К десяти часам Сверре пришел к условному месту, укрылся в засыпанном снегом нагромождении камней близ обсушки. Недвижимо пролежал до половины первого. Нильсен не появлялся. Вместо него подкатили на лыжах трое немецких солдат. Шли они на юго-запад от Мехавны к тому месту, откуда за ними наблюдал Сёдерстрем. Сверре сполз с завала и перебежал за большой камень на берегу, при приливе затапливаемый водой. Солдаты прошли невдалеке. Он предусмотрительно догадался не подходить к этому месту на лыжах, а подобрался по кромке обсушки. Оттого следов его не было видно.