Мино Милани - Страна огромных следов

Комиссар не нравился мне. В каждом его жесте, в каждом слове сквозила угроза. Я молча взглянул на него, и он продолжал:

-- Меня зовут Матиа Рентрерос, господа, -- представился он, щелкнув каблуками и слегка поклонившись. -- Полагаю, ваши паспорта в порядке?

-- Купер. Мартин Купер. А это Альдо Даггертон. Наши паспорта в порядке, комиссар... -- Я указал на опрокинутый стул: -- Не хотите ли присесть к нам?

Он усмехнулся, чуть склонив голову. Не- оборачиваясь, сделал повелительный жест кому-то у себя за спиной. Один из метисов тотчас вскочил и подал стул. Комиссар непринужденно расположился за столом.

-- Мы тут немногое можем предложить вам, -- сказал он, -- пища грубая, агуардиенте отвратительное... Сохранилось, правда, несколько бутылок шестилетней выдержки... -- Он щелкнул двумя пальцами.

Хозяин гостиницы тотчас отозвался: '

-- Да, господин! -- И вскоре прибежал к нашему столу с тремя хрустальными рюмками и бутылкой, в руках.

Взглянув на нее, комиссар кивнул, и хозяин достал штопор:

-- Господа, -- пробормотал он, ставя бутылку на стол.

-- Шестилетней выдержки, как и было сказано, -- снова заговорил комиссар, -- это еще терпимо. Можно узнать, -- небрежно проронил он, разливая вино, -- цель вашего путешествия? В Манаусе мне сообщили, что вы журналисты.

-- Да, это так, комиссар. Мы из "Дейли Монитор". Он наморщил лоб:

-- "Дейли Монитор"...

-- Да, Нью-Йорк. Четыре миллиона экземпляров. Он улыбнулся, как бы извиняясь:

-- Боюсь, что не знаком с вашей газетой, господин Купер.

Странно, но мне показалось, что он лжет. Впрочем, "Дейли Монитор", конечно, не приходит в Марагуа. Как же в таком случае он мог знать газету и скрывать это?

-- Мы здесь, -- ответил я, пытаясь продолжать ужин, для того, чтобы рассказать немного о джунглях, понимаете?

-- Рассказать о джунглях? -- с недоверием переспросил он. Я чувствовал, что колокольчики звонят как никогда громко, и продолжал спрашивать себя, где же я видел этого человека.

-- Хочу рассказать нашим читателям, -- ответил я, -- о жизни индейцев, об их положении в настоящее время, перспективах развития... Колорит, экзотика, любопытные детали и тому подобное.

-- А, ну конечно, понимаю! -- Он снова сухо улыбнулся, и кажется, немного успокоился. -- Я, естественно, в вашем распоряжении и готов показать все, что есть интересного в нашей округе... И если сам не смогу сделать это, то пошлю кого-нибудь из моих людей. Невозможно ездить по этой стране без гида и без необходимой поддержки... Невозможно, -- медленно повторил он, пристально глядя на меня. -- Опасно, знаете ли. Змеи, ядовитые насекомые... индейцы. Да, индейцы не любят пришельцев... В глубине души, если она у них имеется, они остались охотниками за скальпами. -- Эти последние слова он произнес особенно подчеркнуто.

Я обратился к Дегу:

-- Вот это и есть колорит, не так ли? Сможешь сделать оригинальные снимки.

Комиссар рассмеялся:

-- Да, конечно, господин Даггертон, оригинальные снимки! У нас есть несколько очень древних селений в этих краях, есть болота с красной водой, рыба пиранья, змеи и орхидеи. Прекраснейшие орхидеи. Ничего другого, к сожалению. Во всяком случае, -- продолжал он, -- -- рассчитывайте на меня и моих помощников, я в вашем распоряжении. Считайте, что мы, -- тут его улыбка сделалась шире и грознее, -- мы ваши гиды.

-- Спасибо, -- сразу же поблагодарил я, -- спасибо, комиссар. Думаю, что мы воспользуемся вашей любезностью...

-- ...и не забудьте мои советы, -- предупредил он и сделал глоток. И сразу встал: -- Вы найдете меня в моей резиденции. Жалкое бунгало. -- Он сухо поклонился, повернулся на каблуках и вышел, не оборачиваясь.

Мы смотрели ему вслед, в темный проем двери. Потом Дег пробормотал:

-- Не нравится мне это, черт побери, Мартин! -- И сразу же добавил: -Где же я видел это лицо!

-- Тебе тоже кажется, будто ты уже видел его где-то?

Дег кивнул и принялся за еду.

-- Я не уверен, но вполне возможно.. Эти глаза, этот рот... Впрочем! -добавил он, словно извиняясь, -- я же снимаю столько людей...

-- Но ведь не может быть, чтобы комиссар Рентрерос позировал когда-либо фотографу из Ныо-Йорка, -- возразил я. -- Хотя, конечно, можно встретить сколько угодно похожих лиц.

Дег молча ел. Я последовал его примеру. Спустя несколько минут Дег вполголоса проговорил:

-- Я не умею изъясняться точно, как вы, журналисты, но мне кажется... Короче, этот человек чем-то обеспокоен. Я ошибаюсь? Он не из тех, кто может из-за чего-то тревожиться!

-- Нет, не ошибаешься, Дег. Он действительно встревожен, и знаешь, чем? -- Дег отрицательно покачал головой, и я продолжал: -- Очевидно тем, что не знает точно, кто мы такие. Назваться журналистами -- это все равно что ничего не сказать. Он не знает, зачем мы приехали сюда, что собираемся делать.