С.П. Перегудов - Тэтчер и тэтчеризм

Другим, еще более наглядным примером подобного же рода стратегии явилось создание правительством упомянутых выше корпораций городского развития, функционирующих также на принципах "кванго". Организованные на основе представительства государства и бизнеса, а также маргинального участия других организаций, эти органы фактически изъяли из компетенции местных властей, на территории которых они действовали и действуют, полномочия по планированию и контролю городского развития. Как бы ни оценивать целесообразность такого перераспределения власти и полномочий, остается фактом, что как это так и некоторые другие начинания правительства способствовали дальнейшему развитию корпоративистских тенденций в механизме государственного управления. Существенная разница с предшествовавшим периодом состоит, однако, в том, что если тогда преобладающей становилась версия "либерального" корпоративизма, то Тэтчер и ее кабинет стали насаждать иную, более жесткую версию "государственного" корпоративизма, что, кстати сказать, вполне соответствовало общей авторитарной тенденции, вносимой в государственное управление.

Следует заметить, что изменение приоритетов в развитии механизма корпоративного взаимодействия с первых же месяцев правления Тэтчер испытали не только профсоюзы, но и предпринимательские организации о чем уже отчасти говорилось выше. И дело здесь отнюдь не сводилось к снижению их "представительских функций". Отказ от государственного протекционизма, осуществлявшегося с помощью субсидий, льготных условий кредитования и прочих поощрительных мер, угрожал не только банкротством и разорением отдельных фирм и корпораций, но и деиндустриализацией целых регионов и даже в известной мере - страны в целом. Недаром этот термин с середины 80-х годов прочно вошел в оборот и специальной и популярной экономической литературы и публицистики, а сама проблема "деиндустриализации" со временем стала одной из центральных в дискуссиях между тэтчеристами и их противниками. Естественно, что такого рода стратегия не могла не ослабить позиций предпринимательских организаций и их главного рупора - Конфедерации британской промышленности.

После выборов 1983 г. перекос в сторону более тесных отношений правительства с финансовым, нежели промышленным, капиталом скорее усилился, чем ослаб. Как показали события уже второй половины 80-х годов, отношения Тэтчер с влиятельными кругами Сити также оказались не лишенными противоречий и даже известного драматизма, вызванных ее стремлением "навести порядок" в функционировании финансовых институтов и исключить участившиеся случаи коррупции, крупных спекулятивных операций, неэтичного поведения и т.д. [272] The Next Move Forward... L 1987. P. 38.

Как это последнее обстоятельство, так и анализ политической стратегии Тэтчер и ее правительства в целом не дают оснований полагать, что демонстрировавшаяся ими свобода действий явилась лишь результатом игры на противоречиях внутри правящего класса, своего рода политики "разделяй и властвуй". Важнейший источник этой свободы - относительная самостоятельность государства, которая в годы правления Тэтчер существенно возросла, в частности, в результате реализации тэтчерист-ской доктрины "сильного государства".

Другим существенным моментом взаимодействия правительства с бизнесом явилось то предпочтение, которое начали оказывать М. Тэтчер и ее министры отношениям с отдельными крупными корпорациями, в значительной мере в обход предпринимательских организаций [273] Gram W. Business and Politics in Britain. L., 1987. P. 92-116. .

Склонность правительства вести дела с отдельными корпорациями не в последнюю очередь вытекала из его стремления не столько ликвидировать или до крайности ослабить традиционный механизм корпоративного взаимодействия, сколько модифицировать его в указанном направлении, а также по возможности "индивидуализировать" его. Усилия Тэтчер по развитию партнерства с бизнесом преимущественно по этой, "компанейской" линии, вытекавшие из ее же антипатии к "большим профсоюзам", "большим организациям" и "большому государству", не разрушали корпоративизм, а лишь направляли его в русло более конкретных и деловых, "деполитизированных" отношений с бизнесом.

Между тем само по себе наличие множества фирм в каждой отрасли и даже в производстве какого-то одного продукта делает объективно неизбежным посреднические или, точнее, представительские функции отраслевых, региональних национальных предпринимательских организации в их отношениях с государством. Поэтому ориентация на ограниченное число крупных и тем более сверхкрупных фирм, большая часть которых к тому же является транснациональными, неизбежно оттесняла на второй план средний и мелкий ассоциированный бизнес и поощряла опасную монополизацию производства. Неудивительно, что чем дальше, тем больше этот последний проявлял недовольство экономической политикой правительства. И если в первые годы правления Тэтчер в британской печати нердко можно было встретить утверждения, будто для нее и ее правительства превыше всего приоритеты малого бизнеса, то уже к концу первого срока пребывания ее у власти от этих иллюзий не осталось и следа.