Надежда Ионина - 100 великих узников

А вскоре Ю. Фучик начал ходить – сначала на костылях и хромая, но его все равно ежедневно водили на допрос. Честолюбивый комиссар Бем с особым пристрастием начал распутывать «дело Фучика», угадав в этом узнике сильную личность, а он любил заниматься психологическим анализом и философствованием, любил разгадывать сложные и запутанные ситуации и добился, чтобы ему лично разрешили вести следствие, но и Ю. Фучик раскусил тщеславие комиссара Бема. Он рассказывал ему головокружительные небылицы, например, заявлял, что регулярно встречается с Я. Швермой, хотя гитлеровцы прекрасно знали, что тот находится в Москве. Бем все же захотел проверить «показания» Ю. Фучика и в один чудесный июньский день поехал с ним на место «явки» – в летний ресторан в Бранике.

Возили узника и в другие места, надеясь, что с ним заговорит кто-нибудь из прежних знакомых. Комиссар привозил заключенного в прекраснейшие уголки Праги – на Малую Страну, на Градчаны, чтобы возбудить в Ю. Фучике жажду свободы и ослабить его волю. Фашисты подозревали, что Ю. Фучик – член ЦК партии, но доказать это им не удавалось. Хотя были арестованы некоторые из руководителей ЦК, но показаний от них не добились. «Руде право» продолжало выходить и после ареста Ю. Фучика, и немцы решили, что второй ЦК не был уничтожен во время массовых репрессий.

Последний свой бой Ю. Фучик дал оккупантам в знаменитой «четырехсотке» – комнате ожидания для подследственных коммунистов. Здесь несли службу чешские инспекторы и агенты пражского полицейского управления. Некоторые из них работали не по своей воле и потому не только разрешали заключенным переговариваться, но порой даже выполняли их поручения: сообщали им о намерениях гестапо, выносили записки, устанавливали связь с внешним миром… Да и сами фашисты, чтобы облегчить себе работу, давали некоторым узникам различные поручения, например, переводить на немецкий язык документы пражского полицейского управления, переписывать некоторые бумаги и т. д. В число таких хаусарбайтеров попал и Ю. Фучик. Ежедневно их привозили во дворец Печека, где они могли узнавать новости, переговариваться между собой и с надзирателями.

Ю. Фучик объединил вокруг себя бывалых людей, и они различными способами старались расстроить планы гестапо, которое стремилось вырвать у заключенных признания. 27 мая 1942 года ненавистный Гейдрих был убит чешскими патриотами. Фашисты ответили на это таким ужасающим террором, перед которым бледнело все, что до сих пор вынес чешский народ. По всей стране начались повальные обыски и аресты, в тюрьмах уже не хватало мест, огромные подвалы гестапо были так забиты арестованными, что люди сутками стояли на ногах… Каждую ночь в предместьях Праги людей расстреливали без суда и следствия, горожане жили словно в кошмарном бреду, кругом лилась кровь, и никто не знал о своем завтрашнем дне.

«Машина смерти» в тюрьме Панкрац работала в эти дни на полную мощность. Но и в это время сплоченный коллектив «четырехсотки» не прекращал своей работы, так как любая их хитрость, даже самая незначительная, могла спасти многие человеческие жизни. Ю. Фучик, кроме всего прочего, добывал сведения о международной обстановке и положении дел на фронте, а надежные товарищи распространяли их среди заключенных.

Среди надзирателей тюрьмы Панкрац был тихий замкнутый человек по фамилии Калинский, который обращался с заключенными вежливо, всегда говорил с ними по-чешски, никого не бил и ни на кого не кричал. Однажды по собственной инициативе он принес Ю. Фучику бумагу и карандаш, но тот долго не решался воспользоваться ими, опасаясь провокации… Впоследствии, заступая на дежурство, Калинский каждый раз приносил ему несколько маленьких листков бумаги и караулил в коридоре, чтобы Ю. Фучика не застали врасплох. А потом тайком выносил листки из тюрьмы и передавал надежным людям. Так в тюремной камере, на грубом тюремном столе, в невероятно тревожной обстановке родилось одно из величайших произведений чешской литературы – «Репортаж с петлей на шее».

Весной 1943 года фашисты отдали Ю. Фучика и некоторых других заключенных под суд, потеряв всякую надежду заставить их говорить. Материал для обвинения был готов давно, и дело пошло быстро и гладко. Ю. Фучик знал, что его ждет смерть, но ему предстоял еще переезд в Германию, суд и казнь после того короткого срока, который дается осужденному перед приведением приговора в исполнение. Конечно, он думал о том, как бы все обернулось, если бы фашисты вскоре были разгромлены. Работая в подполье, он твердо верил, что дождется победы. Даже в тюрьме он не утратил оптимизма, всегда был спокоен, природный юмор не изменял ему и в самые тяжелые минуты. Он любил жизнь, но только ради нее не хотел идти на сделку с совестью. Было чуждо ему и показное мученичество: он просто исполнял свой человеческий долг, не видя в этом ничего исключительного и героического. Перед самым отъездом в Германию он снова спрашивал себя, что наступит раньше – смерть фашизма или его собственная смерть?