Надежда Ионина - 100 великих узников

Действительно, никогда еще обстоятельства не складывались для побега так удачно, как в то время, что было известно и Уральскому областному Совету. И в феврале 1918 года на одном из его заседаний был поднят вопрос о переводе Романовых из Тобольска в более надежное место и немедленном принятии мер, чтобы предупредить их возможный побег. К тому же наступала весенняя распутица, и с вывозом царской семьи нужно было спешить. Сначала решено было отправить в Екатеринбург самого Николая II, императрицу Александру Федоровну, их дочь Марию, доктора Е.С. Боткина и князя В.А. Долгорукова. Возглавил эту операцию один из видных участников Октябрьской революции В. Хохряков, бывший матрос Балтийского флота, служивший на крейсере «Заря свободы». Остальные члены царской семьи и штат фрейлин и слуг должны были оставаться в Тюмени до первых пароходов.

В Екатеринбурге царскую семью разместили в доме инженера Ипатьева. Владельца выселили, а сам дом от любопытных взглядов обнесли забором. Ипатьевский дом был двухэтажным, и в верхнем этаже царской семье было отведено 5 комнат. Нижний этаж дома, из-за сильного наклона почвы, был полуподвальным, в нем в основном размещались подсобные помещения – кухня, кладовые и т. д.

В день приезда Романовых в Екатеринбург, 30 апреля 1918 года, на имя председателя Уральского областного совета А.Г. Белобородова пришла телеграмма: «Предлагаю содержать Николая (Романова) самым строгим порядком. Яковлеву поручается перевозка остальных. Предлагаю прислать смету всех расходов, считая караулы. Сообщить подробности условий нового содержания. Председатель ЦИК Свердлов».

23 мая прибыли остальные члены императорской семьи, и тогда же внешний караул был сформирован из постоянных охранников.

Сначала Романовых хотели судить открытым судом и ждали из Москвы революционный трибунал. Ипатьевский дом, который большевики называли «Домом особого назначения», был обнесен двумя заборами: первый проходил почти у самых стен дома, второй шел на некотором расстоянии от первого, таким образом образовывался как бы дворик между двумя заборами. «Дом особого назначения» строго охранялся, и царственные узники находились под постоянным и неусыпным надзором Красной гвардии, отряд которой разместился в доме напротив. Доступ к Николаю II был ограничен узким кругом лиц и членов Уральского областного Совета. Но просьбы о свидании с императором и другими представителями дома Романовых были очень часты: некоторые хотели повидаться, так как «состояли в родстве», другие – «услужить, что надо будет», являлись представители от Красного Креста и дипломатических миссий…

Внутренняя охрана Ипатьевского дома с самого начала была особой командой, тщательно подобранной из рабочих Злоказовского завода, который считался наиболее активным и сочувствующим большевикам. Когда злоказовцам предложили стать охранниками царской семьи, многие охотно согласились: риска для жизни не было, а жалованье обещали платить большое. Бойцов внутренней охраны разместили в двух комнатах верхнего этажа, но они сразу же начали вести себя бесцеремонно и даже появлялись в помещениях, отведенных для членов императорской фамилии.

При доме был небольшой сад, в котором узникам разрешалось гулять. Цесаревич ходить не мог, и Николай II на руках выносил его в сад. Государыня Александра Федоровна в сад не выходила, только изредка прогуливалась по террасе. Но красноармейцы расписали стены террасы похабными словами и непристойными картинками, после чего императрица совсем перестала выходить. Вскоре подобными «узорами» были размалеваны и другие места, и дети отказались от прогулок в саду.

Сначала комендантом Ипатьевского дома был А. Авдеев, который был настолько грубым и резким человеком, что его недолюбливали даже товарищи из охраны. Он всеми способами старался унизить, оскорбить узников и сделать их жизнь невыносимой. Пока он был комендантом, Романовы лишились почти всего своего имущества, а сам А. Авдеев и его люди мешками выносили краденое. Бесцеремонность с его стороны доходила до того, что он позволял себе садиться за стол с членами дома Романовых и даже ел из их тарелок. Император, хоть и умел всегда владеть собой, и то в сердцах назвал его «поганцем».

У царской семьи не было ни минуты покоя: комендант приходил в «Дом особого назначения» в 9 часов утра и уходил в 9 часов вечера, а в его отсутствие за Романовыми надзирал Машкин – «пьянчуга, воришка, самый последний рабочий», как его характеризовали сами товарищи с завода, о чем написано в книге генерала М.К. Дитерихса. Однако ежедневное общение с Николаем II и членами его семьи оказало влияние и на охранников, даже в А. Авдееве пробудились какие-то человеческие чувства. Он перестал горланить революционные песни, сделался, насколько мог, добрым, и, разумеется, в Уральском Совете не могли не заметить этих перемен.