Сергей Кузьмин - Сроку давности не подлежит

Чрезвычайная государственная комиссия определила ущерб, причиненный народному хозяйству, сельским и городским жителям, в сумме 679 миллиардов рублей в государственных ценах 1941 года. Приведенные цифры учитывают только потери от прямого уничтожения имущества граждан, колхозов, общественных организаций, государственных предприятий и учреждений. В эту сумму не включены такие потери, как снижение народного дохода от прекращения или сокращения работы государственных предприятий, колхозов и граждан, стоимость конфискованного германскими оккупационными войсками имущества и продовольствия, военные расходы СССР, а также урон от замедления темпов хозяйственного развития страны в результате действий врага на протяжении 1941–1945 годов.

И конечно, не могут быть выражены в денежном исчислении неоценимые потери нашего народа, которые связаны с гибелью 20 миллионов советских людей, истребленных немецко-фашистскими захватчиками.

Люди, не участвовавшие в сражениях второй мировой войны, могут задать вопрос: а не являются ли все эти разрушения закономерным результатом военных действий? Конечно, когда стреляют орудия, они разрушают порой не только военные объекты. Но военные хорошо знают, что боеприпасы не расходуются бесконтрольно. И любая армия скорее ощущает недостаток их, чем страдает от их избытка. Поэтому обычные средства ведения войны использовались и используются прежде всего для достижения каких-то военных целей. Иначе невозможно победить врага, у которого тоже есть современное оружие. Причем точность попаданий, достигаемая специалистами своего дела, такова, что направляемые умелой рукой пуля, бомба, снаряд летят не в белый свет, а именно в ту цель, которая определена соответствующим начальником. И если, например, артиллерист вместо танка уничтожает корову, то ему так же не поздоровится от своего командира, как не поздоровится любому, кто плохо справляется с делом, требующим достаточно высокого профессионализма, собранности и дисциплины.

Скептик скажет, что, отступая, Советская Армия тоже уничтожала все, способное стать добычей врага. Да, наша партия уже в первые дни войны призвала народ ничего не оставлять захватчикам. Но разрушения, осуществлявшиеся советскими людьми, носили избирательный характер. Это было то, что враг мог использовать в военных целях. Помню города и села, оставляемые нами в начальный период войны. Никому бы и в голову не пришло взорвать школу, детский сад, больницу, библиотеку, сжечь жилые дома, вырубить парки, сады, уничтожить канализацию, водопровод, колодцы. И совсем по-другому выглядели те же города и села после освобождения их от оккупантов. Сплошные развалины, кладбища, небольшие группы чудом уцелевших изможденных, одетых в лохмотья людей, не скрывающих слез радости при встрече со своими избавителями от фашистского рабства.

Невиданные в истории масштабы разрушений, их бессмысленно-мстительный, всеохватывающий характер свидетельствовали о продуманности и целенаправленности действий захватчиков, уничтожавших не просто достояние врага, а чуждую им культуру, новую цивилизацию, материальные основы жизни народа, подвергаемого колонизации и геноциду. Даже уже понимая, что война проиграна, фашисты старались причинить как можно больший урон стране победившего социализма.

Никакими военными целями не объяснялось, например, то, что всего лишь за несколько месяцев учинили оккупанты на захваченной ими территории Сталинградской области. Когда первый секретарь обкома ВКП(б) А. С. Чуянов спросил плененного Паулюса: «Зачем так ожесточенно, прямо-таки зверски разрушали Сталинград?» — тот ответил: «Война есть война, и я выполнял приказ, данный мне высшим командованием» ( Чуянов А. На стремнине века. М., 1976, с. 260, 168). Но в чем существо этого приказа, Паулюс тогда не рассказал. В заявлении Советскому правительству, оглашенном на Нюрнбергском процессе, он признал, что со дня 22 июня 1941 года германская армия осуществляла курс на уничтожение и опустошение Советской страны; что в соответствии с этим курсом «Сталинград превратился в зону истребления для находящегося там русского гражданского населения», что сам он нес тяжелую ответственность за вполне добросовестное выполнение приказов военных руководителей, «действовавших сознательно преступно».

То, что Паулюсу стало ясно к концу войны, для нас, советских людей, было очевидно с первого же дня нападения фашистской Германии на СССР. Классовая ненависть к социализму, ко всему, что дало трудящемуся человеку государство рабочих и крестьян, лежала в основе звериного остервенения, с которым фашисты жгли, грабили, убивали на временно оккупированных советских территориях.