Виктор Петелин - Жизнь графа Дмитрия Милютина

Вскоре после этого император вызвал Головнина и милостиво его уволил, назначив его членом Государственного совета и выдав ему 12 тысяч рублей наградных.

Министром народного просвещения был назначен обер-прокурор Святейшего синода Дмитрий Андреевич Толстой (1823–1889). В дневнике князь Мещерский записал: «В Петербурге говорят, что сохранение за графом Толстым поста обер-прокурора Синода объясняется желанием сблизить эти два ведомства, дабы духовное образование не расходилось с гражданским…»

В эти же дни князь Долгоруков обратился с просьбой к императору уволить его с поста шефа жандармов, как не справившегося со своими обязанностями. Император долго его уговаривал остаться, но князь был непреклонен. Затем был уволен в отставку и князь Суворов.

Александр Никитенко в эти дни бывал у Федора Ивановича Тютчева, и разговор, естественно, зашел все о том же – о покушении, о новых назначениях, о «Московских ведомостях», которым Валуев дал первое предостережение еще 26 марта 1866 года…

– Представляете, Федор Иванович, мы тут все гадали, поляк или русский покушался на императора, оказывается, Димитрий Владимиров Каракозов, это татарская фамилия, означающая «Черный глаз». Он был вольнослушателем Московского университета, об этом только что было напечатано в последнем номере «Русского инвалида», который находится под полным попечением военного министра Дмитрия Милютина…

– Дмитрий Алексеевич Милютин близок ко двору, в его журнале ошибки не может быть. Я там напечатал несколько своих стихов, «12 апреля 1865 года», посвященное памяти цесаревича, а чуть раньше – «19 февраля 1864 года (На смерть графа Д.Н. Блудова)», – сказал Тютчев. – А что-то я слышал, будто бы кого-то еще из революционеров арестовали…

– О стихах-то я, конечно, знаю, читал, хорошо там сказано о единодушии русских людей, бедных и богатых, но сердечно разделивших горе родителей. А сгущаются тучи вокруг личности Петра Лаврыча Лаврова. Он где только может кричит: нам нужно побольше крови, крови… Вокруг него собираются три-четыре студента да две-три девочки, им же обращенные в нигилисток, и все они громко кричат и аплодируют Лаврову… А дело в том, что в «Санкт-Петербургских ведомостях» напечатана статья, вокруг которой разгораются страсти… Автор утверждает, что всестороннее развитие нервной системы идет вразрез с животным эгоизмом и животного неразвитостью. Оно совершенствует понятие о цели и дает средства к ее достижению. Если развитие человека не соответствует этому назначению, если оно направляется в одну сторону и ведет не к сознанию его роли в ряду других существ, не к пониманию окружающей его обстановки, а к поддержанию старых предрассудков и ложно развитых чувств предыдущего поколения – то такое воспитание является ужасающим злом человеческой породы. К несчастью, это зло почти повсеместно. Вот Лавров и распространяет такое зло, воспитывая нигилистов и нигилисток…

– Человек и животный эгоизм – давно об этом спорят, вся европейская философия и публицистика пронизана этими спорами, ничего нет удивительного и в том, что и у нас зашел спор вокруг этих проблем, – сказал Тютчев, вспоминая свои давние споры в Европе. – Вспоминаю, спор возник из-за грубейших заметок о русском солдате, освободившем Германию от Наполеона в 1813–1814 годах, я возразил, с этого началась полемика…

– «Россия и Запад»? – спросил Никитенко.

– Задумал я большое сочинение под этим названием, но все как-то не получается, то одно, то другое наваливается, уж больно много времени отнимает светская суета, приемы, балы, придворная жизнь… Но этот вопрос об эгоизме, животном эгоизме, так и остался неразрешенным. Мы, русские, обычно подчиняем свои личные интересы общенародным, высшим интересам. Мы способны к самопожертвованию и к самоотвержению, это основа нашей нравственной природы, а на Западе, напротив, господствует совершенно иной строй жизни и сознания: «Человеческое «я», желая зависеть лишь от самого себя, не признавая и не принимая другого закона, кроме собственного соизволения, словом, человеческое «я», заменяя собою Бога, конечно, не составляет еще чего-либо нового среди людей; но таковым сделалось человеческое «я», возведенное в политическое и общественное право и стремящееся, в силу этого права, овладеть обществом…»

– Чистейший индивидуализм, что хочу, то и ворочу, как у нас могут сказать… Поэтому на Западе развито фермерство, а у нас общий сход, как он решит, так и будет…