Виктор Петелин - Жизнь графа Дмитрия Милютина

Комиссия под управлением Николая Милютина имела превосходные условия для работы, высказывались различные точки зрения, но талант организатора подавлял разногласия, находил приемлемые для всех формулы, и дело подвигалось. Генерал Берг почувствовал, что комиссия предлагает такие реформы в сельском хозяйстве Польши, которые аристократия, помещики и даже шляхта не могут принять, Бергу казалось, что реформы слишком демократичные и либеральные. В заграничной прессе из Варшавы начали поступать злостные нападки на комиссию, клеветнически извращающие суть предложений ее. Николай Милютин торопился представить предварительные принципы реформы. В начале ноября 1863 года он писал Дмитрию Милютину: «О затруднении в наших работах я выразился сколь можно мягче; в действительности же все здешнее гражданское управление, показывая наружное повиновение, не только не обнаруживает ни малейшего сочувствия к восстановлению русской власти, но очевидно этому противудействует. Наша главная забота – найти средства для исполнения придумываемых реформ, и над этим мы более всего ломаем себе головы. Теперь мы начинаем проектировать заключения, которые я предъявлю графу Бергу и Муравьеву. От первого нелегко будет получить искреннее и категорическое мнение… Мы каждый день убеждаемся все более и более, что мешкать решительно нельзя. До весны остается так мало времени, что страшно подумать, как успеем мы справиться, если желаем что-нибудь сделать серьезное…»

Недоволен был Николай Милютин и тем, что генерал Берг придумал для него должность вице-президента Административного совета царства Польского, недоволен именно тем, что он как наместник может сам назначить, не спрашивая ни мнения императора, ни мнения Николая Милютина. Однако опасения Николая Алексеевича оказались напрасными, граф Берг представил положительное заключение на представленный предварительный проект для императора, несколько часов беседовали и с Муравьевым, который тоже одобрил начинания комиссии.

26 ноября Николай Милютин и члены его комиссии прибыли в Петербург.

По предложению генерала Муравьева помещики Северо-Западного края должны были жить в своих имениях, а чтобы хоть как-то возместить огромные расходы на подавление восстания, на них был наложен контрибуционный сбор, до 18 процентов от доходов платило высшее католическое духовенство.

Через несколько дней Николай Милютин был принят императором и доложил о проекте преобразований в царстве Польском, который в основном был одобрен. В тот же день было принято решение создать комиссию под председательством князя Павла Павловича Гагарина, вскоре назначенного председателем Комитета министров, в комиссию также вошли Долгоруков, Чевкин, Зеленый, Валуев, Рейтерн, Платонов, Черкасский, Арцимович, Милютин, Самарин…

«28 декабря Государь собрал у себя для предварительного совещания некоторых лиц из числа назначенных в комиссию, – вспоминал Дмитрий Милютин, – с присоединением вице-канцлера князя Горчакова и открыл заседание заявлением своего одобрения основных начал составленных проектов. После этого, конечно, никто уже не решился возражать, кроме князя Горчакова, который сделал некоторые замечания в общих выражениях. Однако же с первых приступов к делу можно было предвидеть, что открытыми сторонниками проектированной реформы будут князь Гагарин, Чевкин, Зеленый, а противниками – Валуев и князь Горчаков. Что касается до других, то они воздерживались от заявлений своих мнений. Комиссия должна была открыть свои заседания с первых же чисел января.

Князь Горчаков хотя и не вошел в состав комиссии, однако ж в качестве министра иностранных дел должен был иметь голос в вопросе, касавшемся царства Польского. Мало знакомый с делами гражданскими и с внутренней администрацией, он обыкновенно в прениях по таким делам избегал высказывать какие-либо мнения конкретные, а ограничивался общими фразами, более или менее отвлеченными, или, как сам он говорил, «крупными чертами», «высшими взглядами». В этих громких фразах любил он пощеголять либеральным образом мыслей; но, в сущности, его либерализм имел подкладку аристократическую и помещичью. Поэтому и в крестьянском вопросе не мог он сочувствовать проекту, в основу которого положены были начала демократические. К тому же в качестве дипломата не мог он отрешиться от традиционных взглядов европейских на шляхетскую Польшу. Князь Горчаков принадлежал к числу тех тщеславных людей, которые очень легко поддаются лести и обольщениям, а поляки имели ловких ходатаев в том круге петербургского общества, в котором вращался князь Горчаков.