Евгений Рогачёв - За пеленой тысячелетий

...Только к вечеру, когда солнце уже наполовину исчезло в голубых водах Евфрата, последний солдат прошёл перед царём царей. Кир остался доволен увиденным, и свита вздохнула с облегчением, почувствовав доброе расположение царя. Среди приближённых стал раздаваться негромкий говорок и послышался лёгкий смех.

Царь встал и сказал, ни на кого не глядя:

-Я доволен... Завтра выступаем на массагетов. Я чувствую, что боги будут на нашей стороне, – он повернулся к одному из вельмож, замершему рядом. В знак почтения тот склонился в поклоне, обнажив седую голову. Царь только сейчас понял, что его верный Гарпаг уже очень стар. В своё время Гарпаг участвовал в пленении лидийского царя Креза и подчинил Киру Ионию и Карию, а затем взял в плен милетского тирана Гистиея, сына Лисагора. Но время быстротечно и оно добавляет немощи в некогда ещё крепких людей. Царь решил, что после похода на Египет отправит Гарпага к себе в Лидию, а на его место подберёт молодого. А пока решил не обижать и не расстраивать старика: - Гарпаг, проследи, чтобы войска вышли ещё до рассвета. И отправь вперёд разведчиков. Мы должны знать все передвижения этого дикого народа.

С этими словами Кир, сопровождаемый охраной, удалился в свой шатёр.

Солнце ещё не взошло, а войска, ведомые своим полководцем, оставили позади большой и шумный Вавилон и направились в сторону Аракса, полноводной реки расположенной на северо-востоке.

До неё было восемь дней пути. Она служила границей между завоёванной Киром Вавилонии и дикими племенами. Часть войска, в основном пехота, погрузилась на суда и по обоим рукавам Евфрата стала сплавляться вниз по течению. Сам Кир, оставив в Вавилоне почти весь двор, и взяв с собой только ближайших людей, отправился посуху. Он рассчитывал, что для усмирения диких кочевников не потребуется много времени и вскоре он должен вернуться обратно, в Вавилон. Здесь надо будет готовиться к новому походу – на Египет. Нехорошее предчувствие, последнее время, не оставлявшее царя, после смотра войска – схлынуло, исчезло без следа. Он опять был полон сил и решимости.

Через пять дней пехота присоединилась к основному войску, а облегчённые корабли под началом опытных флотоводцев отплыли дальше. Они должны были по протокам, соединяющие две великие реки, приплыть в условленную точку на Араксе и там соединиться с царскими войсками.

Ещё через день пути показались первые вражеские всадники. Одетые в шкуры, на не высоких лохматых лошадях, они появлялись, словно из-под земли на курганах по ходу движения персидского войска. Что-то злобно крича и потрясая нагайками, кочевники всё время маячили вдали, заставляя сторожевые дозоры не смыкать глаз ни днём, ни ночью и постоянно быть начеку. Стоило к ним приблизиться на полёт стрелы, кочевники разворачивались и исчезали среди бесчисленных барханов. Напоминая духов степей – неуловимых и зловещих. Вскоре они появлялись вновь и так повторялось раз за разом.

Сотник Араш ехал в центре конной тысячи, во главе своей сотни. Он происходил из племени Пасаргадов, из которого был сам царь, и сотник очень гордился этим. Самым сильным и жгучим его желанием было попасть в ряды «бессмертных» и стать телохранителем самого повелителя. Но того, что он был одного с ним племени – не достаточно. Столь высокую честь надо заслужить и Араш ждал удобного случая, желая проявить себя. Может тогда начальник личной охраны владыки заметит его усердие и порекомендует самому царю. А там… От переизбытка чувств Араш вздыхал и причмокивал губами, продолжая настороженно осматриваться по сторонам. Его сотня, вооружённая короткими мечами и луками, состояла в основном из лидийцев, но были в ней и мидяне, и милитяне, и даже два гордых ионянина, За короткий срок Араш сумел их сплотить, перемешав между собой. Вколотив в людей нагайкой, что среди них теперь нет ни мидян, ни лидийцев, ни представителей других народов. А все они являются воинами великого персидского царя Кира, из рода Ахеменидов. Араш видел, что так поступают другие командиры сотен и тысячей, и следовал их примеру.

Арашу, как и другим, не давали покоя конники на курганах. У него так и чесались руки, пустить коня в намёт и, распластавшись на спине полудикого животного, достать лук и посылать певучие стрелы, одну за другой, туда, где толпятся эти дикари… Араш даже скулы сжал так, что заскрипели зубы.

Он оглянулся по сторонам и увидел, что Мазарес, начальник тысячи, в которую входила его сотня, едва уловимо махнул позолоченной нагайкой. Жест был недвусмысленным и Араш, повинуясь приказу, подъехал ближе.