Даниил Мордовцев - Державный плотник

Наконец, на третий день русские увидели, что на стене крепости взвилось белое полотнище и, немного спустя, от берега у крепостных ворот отделилась лодка с "барабанщиком"-парламентером.

- Пардону просить, - улыбнулся Шереметев.

- Ну, теперь пардон вздорожал у меня на базаре, - заметил государь. Надо было вовремя аккорды предъявить.

"Барабанщик" предстал "пред царя" и, преклонив колена, подал письмо Петру.

Государь вскрыл пакет, дав знать посланцу из крепости, чтоб он удалился.

Ироническая, довольная улыбка играла на его лице, пока он читал послание из Нотебурга.

- Видно по сему, что шведские жены знатно искусны в древней истории, а нас почитают за дикарей, - говорил царь, продолжая улыбаться, русские-де варвары, истории и не нюхали.

- Что такое, государь? - спросили и Шереметев, и Апраксин.

- Пишет сие не Шлиппенбах, а его супруга, а купно с нею и все офицерские жены Нотебурга: слезно просят выпустить их из горящего города.

- Жарко, знать, стало, - заметил Меншиков.

- Жарко, точно, - сказал Петр, - из древней истории ведомо, что когда в таком же безвыходном положении, как сей Нотебург, очутился один осажденный город, то женщины оного и просили осаждавших дозволить им выйти из города. Те дозволили. Так ловкие бабы и девки вынесли на своих спинах мужей, братьев и женихов.

Шереметев рассмеялся:

- Ай да бабы! И силища, видно, у них была знатная.

- Так и эти замыслили то же проделать? - спросил Меншиков.

- Именно, Данилыч, и я им сие позволю: я напишу им, что не хочу опечалить их разлучением с супругами, а того ради, покидая город, изволили бы и любезных супружников вывесть купно с собою.

Все невольно рассмеялись.

- Премудрый Соломон так не придумал бы, ха-ха-ха! - хохотал "Борька".

14

Русские готовили штурмовые лестницы. Стук топоров слышен был, несмотря на пушечную пальбу.

- Смотри-ка, братцы, как сам батюшка-царь топором работает, н-ну!

- Да и Александра Данилыч не промах, ишь как садит топором-то.

...Так разговаривали между собой ратные люди, приготовляя штурмовые лестницы.

Дело в том, что после иронического ответа госпоже Шлиппенбах и офицерским женам Нотебурга крепость продолжала упорно держаться.

В "Поденной записке" государь вечером приписал:

"И с тем, того барабанщика подчивав, отпустил в город; но сей комплимент (ироническое послание) знатно осадным людям показался досаден, потому что, по возвращению барабанщика, тотчас великою стрельбою во весь день на тое батарею из пушек докучали паче иных дней, однако ж урона в людях не учинили".

- ...А мы чаяли, что ихний барабанщик покорность привез, - продолжали разговаривать солдаты.

- Коли бы покорность, не жарили б так, а то зараз учали бухать, как только энтот отставной козы барабанщик в ворота шмыгнул...

- И впрямь - отставной козы барабанщик!

- Так для че он приходил, коли не с покорностью?

- Торговаться, стало быть. А как не выторговали ни синь-пороху, ну и осерчали и учали пуще жарить.

- А мне сказывал верный человек, что барабанщика-ту подсылали ихние бабы, чтобы их выпустили без обиды.

- Вон чего захотели, сороки!

- То-то... А батюшка-царь им в ответ: приведите-де к нам с собой муженьков своих...

- Ха-ха-ха! Вот загнул батюшка-царь! Уж и загнул!

Между тем усиленная канонада продолжалась с обеих сторон.

- Ох, застанет нас тут зима, - жаловалась Марте мамушка-боярыня.

- Что ж, мамушка, нам тут холодно и зимой не будет, - утешала ее девушка, - вот в палатках было бы не способно зимой... А как государь построил нам эти горницы, так по мне хоть бы и зимовать.

- Что и говорить, красавица! Тебе-то, молоденькой, все с полгоря, а старым-то костям на Москве спокойнее, - говорила Матрена Савишна, мамушка-боярыня.

Но зимовать под Нотебургом не пришлось.

Упорство осажденных начало выводить из себя государя.

- Не дожидаться же нам тут, как под Нарвой, прихода Карла, - сердился Петр.

- Помилуй, государь, как ему к зиме эку даль тащиться? - говорил Шереметев.

- Морем не далеко, а море не замерзает: надул ветер паруса, и он тут как тут, - продолжал государь.

И он решил скорей достать заколдованный "ключ".

В ночь на 11 октября он сам, в качестве капитан-бомбардира, открыл такую адскую канонаду по крепости, что внутри ее разом вспыхнуло во многих местах, а бреши в крепостных стенах делались все заметнее и заметнее.

- На штурм! - бесповоротно решил Петр. - С Богом!

Работа закипела. Мигом переполненные ратными людьми карбасы с осадными лестницами, словно бесчисленные стаи воронов, обсыпали собою берега у крепости, и люди точно муравьи ползли на стены и в бреши, пробитые в башнях и в куртине, и завязался отчаянный бой.