Артем Драбкин - «Сапер ошибается один раз». Войска переднего края

В Праге как-то вылез из машины ноги размять, подходит один:

— Пан поручик?

— Что случилось?

— Извините, моя госпожа хочет, чтобы к ней в гости зашел русский офицер. Здесь рядом.

Я — к комбату.

— Бог с ним, сходи, только возьми связного, мало ли что.

Я там часа три пробыл — приняли, как не знаю кого. Оказалось, русские, эмигрировали в 1918 году, сбережения были, магазин открыли. Магазин был на первом этаже, сами жили на втором, дочка у них была. Я потом несколько раз к ним ездил на машине. В Китае тоже много было белоэмигрантов: анненковцы, с КВЖД персонал, были даже русские подданные, и не знаешь, кто как к тебе относится. Всегда надо было держать ухо востро.

— За что вы в той войне воевали?

— За страну, за народ свой, за себя. Мы даже не думали, так были воспитаны. У нас была страна, я знал, что ее надо защищать, и никто не придет, чтобы нам конфетку дать. Сейчас говорят, что Колчак, Махно, Деникин — хорошие. Может, они как люди хорошие, образованные. Но они наши враги, я так понимаю. Я против Колчака лично ничего не имею, против Деникина, но они мои враги.

— А против советской власти?

— Она для меня тогда была святыня и сейчас святыня. Что творится сейчас, я даже смотреть не могу. Сейчас, наверное, Гитлер и вся его свора на том свете пляшут и радуются оттого что все, что они хотели сделать с Россией, сделано. Даже больше сделано: хотели они, чтобы «колосс на глиняных ногах» рассыпался — он рассыпался, хотели уничтожить русский народ и взять под контроль территорию и природные богатства — успешно выполняется. Мы сами и новая власть это сделали. Русские цари хоть как-то укрепляли русское государство, присоединяли земли под лозунгом: «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим». А сейчас? У меня Родину украли, я так считаю.

— Какая награда для вас самая ценная?

— Раньше орден Отечественной войны приравнивался к званию Героя Советского Союза по своему статусу. Орден после смерти оставался в семье, кавалер освобождался от всех налогов, льготы давались большие, денежные выплаты. А сейчас всего этого нет.

— Другие награды за что получены?

— Трудно сказать, за что. Получали награды обычно те, кто долго на одном месте служит. Я полгода, три месяца прослужил, ранили — в другую часть попадаешь. Я был во многих местах, а приехал новый человек — какие тут награды? Орден Отечественной войны II степени мне дали в Китае.

— Как вы считаете, почему мы победили в той войне?

— Во-первых, мы сражались за свою страну. Большинство, за исключением затаившихся недругов, все отдавали за победу. Некоторые трактористы на своем тракторе приезжали в военкомат, честное слово. Ехали, как на праздник, в первые дни. То, что враг напал на нас первый, — это тоже сильно помогло, потому что мы не были агрессорами. Мы защищались, а не нападали. Я убежден, если бы мы на час раньше на немцев напали, то были бы разбиты. У нас было моральное превосходство; это большое дело. У нас страна была подготовлена. Можно было 60 миллионов людей, наверное, под ружье поставить. Первые дни войны ударили по нам здорово, конечно, — три миллиона попали в плен, и счастье, что мы об этом не знали. У нас была одна партия, все было в одних руках. Это большое дело было, однопартийная система.

Отмобилизовано у нас все было хорошо. Приказ заводам демонтироваться и ехать на восток был четко выполнен. А сейчас попробуй-ка, отправь его куда, он — частник! Не поедет, и все. А колхозная система? У нас 5 тракторов колесных с шипами в войну обслуживали весь сельсовет. Девчонки на них сутками работали. А сейчас кто будет пахать? Из-за границы хлеба привезут? Нет. Из общего закрома легче собрать, чем по амбарам лазить. Я так считаю. И непонятно было — как изменить, сдаться в плен. Сейчас говорят, что у нас бывших в плену преследовали. А в других странах как?

Мне пленный итальянец рассказывал, что если узнают, что солдат сдался в плен, то немедленно к его дому приставят полицейского и семья объявляется вне закона. Можешь прийти туда и взять, что хочешь. Там очень строго было, и в Германии тоже. Как же не проверять попавших в плен? Сколько к нам под видом пленных просачивалось диверсантов?

У нас в батальоне был командир роты. Он до войны был капитаном, командиром саперной роты, но когда немцы пришли, он сдался в плен и служил им. Строил оборону, дороги, издевался, убивал. Когда наши войска пошли в наступление, он притворился военнопленным, документы подыскал. Наши пришли, а он остался в деревне как примак.