Валентина Мухина-Петринская - Когда я была маленькой

Подошел солдат с винтовкой (он давно уже наблюдал за нами) и велел идти прочь.

- Можно, я только прощусь с ребятами? - попросила Леля.

- Прощайся,- угрюмо буркнул солдат и опять отошел.

- Куда же тебя увезут? Ты будешь писать оттуда нам? - спросила я и заплакала.

- Не плачь, Маша, будь молодцом, на тебя остается целая семья. Давай простимся...

Уцепившись за подоконник, я вскарабкалась на выступ стены. Мы хотели поцеловаться, но решетка нам мешала. Мы только поцеловали друг у друга руки. Потом я помогла подтянуться сестренке. А Вовку мы не сумели поднять высоко: он был очень тяжелый, только поставили так, чтобы тете было его хорошо видно. И она долго смотрела на него.

- Тетя Ли, приходи скорее домой,- захныкал Вовка.

- Ну, хватит, хватит, идите домой,- стал прогонять нас солдат,- того гляди, начальство заявится.

И мы побрели домой, то и дело оглядываясь назад. А Леля все смотрела нам вслед...

К дому мы подошли, когда уже смеркалось.

Посреди площади какие-то люди врывали в землю столбы.

- Чего делают дяденьки? - спросил Вовка.

- Качели,- сказала Лика.

Костя ушел сразу, как только мы вернулись. Я не решилась с ним заговорить. Мы остались одни.

И вдруг нам стало страшно, очень страшно. Мы сами не знали почему. Поев холодной вареной картошки с луком и остатками ржаной лепешки (для Вовки у нас было одно яйцо), мы даже не убрали со стола и скорее залезли к маме на постель. Вовка сейчас же уснул, а мы с Ликой долго шептались: что сделают с тетей Лелей? Потом и мы уснули у мамы в ногах, одетые. Лампа на столе погасла сама, когда выгорел керосин, изрядно накоптив.

Проснулись мы все трое почти одновременно от гула толпы за окнами. Чтобы не тревожить больную мать, я перетащила ребят на тетину постель в столовую.

"Почему так много народу?" - подумала я, распахивая окно.

Посреди площади на высоких столбах были повешены четверо мужчин и с ними Леля. Я сразу узнала ее. Она висела неподвижно, свесив голову набок; косы ее обрезали.

4

Мне было в тот день всего десять лет. Но как много значит ответственность даже в детские годы. Первое, о чем я подумала при виде чудовищного зрелища, это как бы уберечь от него детей. Виселица стояла против нашего дома, чуть наискосок. Захлопнув окно, я тщательно задернула занавески и присела на кровать: у меня потемнело в глазах.

- Маша, ты заболела,- услышала я словно издалека испуганный голос сестренки. Через несколько минут я опять стала видеть, только дрожь била не переставая, так что я даже лязгала зубами.

- Маша замерзла,- сказал Вовка. Не помню, сколько я так сидела, но потом встала и тяжело, как старушка, поплелась в кухню: надо же было кормить ребят.

В тот день ушло от меня детство. Много лет минуло, пока я отогрелась...

Пришел доктор - раньше, чем всегда. Сегодня его сухонькое лицо было еще строже, глаза еще испуганнее. Рука дрожала, когда он гладил меня по голове.

- Изверги,- прошептал он бледными губами.- А-а!

А я вдруг всхлипнула впервые за это кошмарное утро и уткнулась головой в его грудь.

- Та-та-тата! Давай-ка веди к больной. Как она у нас там? Он внимательно выслушал мать, помог мне сменить ей рубашку и простыню. Потом сел на стул и долго о чем-то думал.

- Сегодня часиков в десять вечера у Марии Кирилловны кризис. Будем надеяться, что все пойдет на поправку. Дашь ей лекарство... Надо заказать в аптеке. Впрочем, я сам принесу.- Он продолжительно вздохнул, не то застонал и ушел, семеня ногами, очень старый и слабый. После я узнала, что вместе с Лелей был повешен лучший его друг - доктор Гольдман.

Через час Тихон Григорьевич принес лекарство. Он торопился: его ждало еще много больных. Уходя, он сказал:

- Каждый час измеряй температуру больной. Если резкое понижение, беги за мной. Ты знаешь, где я живу? Набережная, двадцать... На двери медная дощечка: "Доктор Мальшет". Найдешь?

- Найду... Я знаю, где вы живете...

- Ты молодец, умная, энергичная девочка. Крепись.- И он добавил шепотом, хотя вокруг никого не было: - Большевики опять наступают... В пятнадцати километрах.

Я проводила доктора до калитки, но не вышла со двора. Когда я медленно возвращалась назад, увидела на заборе мальчишек из нашей школы. Они о чем-то перешептывались, поглядывая на меня. Неделей раньше я показала бы им язык. Но как давно это было!

- Маш, а Маша, иди сюда! - позвали меня мальчишки. Я степенно подошла. Саня Сенчик (он всегда заправлял у них) покраснел и спросил вполголоса:

- Может, что сделать надо? Дров наколоть или чего достать, а? Ты не стясняйся, скажи.