Валентина Мухина-Петринская - Корабли Санди

- Ты боялся, что и на этот раз...

- Ну да... Ведь я не мог знать, что у тебя такая мать. Твоя мама лучший человек из всех, кого я знал. И ты, Санди, такой!

- Брось... что ты!

- Ты показал себя настоящим другом и в той истории, и всегда. Я очень тебя люблю, Санди!

- Да что ты выдумал объясняться в любви? Работа в угрозыске делает тебя сентиментальным.

Ермак растерянно усмехнулся. На лбу его выступил пот. Он вдруг сильно побледнел. У меня упало сердце.

- Что случилось? - спросил я серьезно.

- Ата тебя не любит,-бухнул Ермак.

Чего-то в этом роде, касающегося именно Аты, я ждал с начала его прихода.

- Она просила тебя это передать?

- В том-то и дело, что нет! Мы с ней проговорили всю ночь. Я требовал, чтобы она сказала это тебе. Что обманывать такого доверчивого парня, как ты,- это подлость! Она раскраснелась, рассердилась, заплакала. Заявила, что, если только я посмею тебе сказать, она не простит мне этого до конца жизни. Ты ее знаешь...

- Ермак, почему же она выходит за меня замуж, если я ей противен?

Ермак затряс головой.

- Ты ей как раз не противен. Наоборот. Но ведь этого мало, чтоб выходить замуж.

- Да, мало... Что же ее заставляет выходить за меня? Отказала же она Анатолию Романовичу и еще какому-то студенту... Мама мне рассказывала. Подожди... подожди... Мама?

- Да, Санди. Ата сказала, что всю жизнь мечтала иметь такую мать. Видишь ли. Хоть она и медичка, но еще совсем ребенок. Удивительно наивная и чистая. Все свое слепое, безрадостное детство она мечтала о матери. В ответ на мои упреки Ата сказала: "Я же не виновата, что -я его не люблю! Но он мне нравится. Я буду ему верной и доброй женой". Ты только не расстраивайся. Девчонки, они такие... Ата заявила, что не перенесет, если ты жениться на другой и "какая нибудь Лялька" будет называть тетю Вику мамой. Никогда не ожидал от нее. Отродясь не слыхал, чтобы выходили замуж из-за любви к свекрови. Но у нее все не как у людей. Я должен был тебе это сказать... Я просто на мог иначе. По-моему, ты на пей не женись. Вряд ли она даст тебе счастье.

- Спасибо.

Мы долго молчали, с час, пока пришла мама. Она обрадовалась Ермаку, упрекнула меня, что еще не поставил чайник, и убежала на кухню.

За чаем она расспрашивала Ермака о работе, нет-нет поглядывая на меня. Лицо ее вытянулось. Должно быть, почувствовала, что у меня неладно.

Когда Ермак поднялся уходить, я пошел с ним. Мы долго беспорядочно сновали по городу.

- Идем в кино,- неожиданно предложил я.

Ермак сразу согласился, и мы купили билеты на какую-то английскую комедию.

Весь зал хохотал, даже Ермак не выдерживал и фыркал, а я ничего и не понял. Но мне было приятно, что я сейчас не один, рядом мой друг Ермак и еще много людей - веселых, хохочущих во все горло. Я бы с удовольствием просидел еще сеанс, но было неловко перед Ермаком.

После кино мы опять долго блуждали по городу. И во мне постепенно все прояснилось. И я вдруг понял, как мне поступить.

- Слушай, Ермак,- сказал я,- дай мне слово, что никогда, никогда не скажешь сестре, что я знаю... Может, она еще полюбит меня. Так бывает иногда. А если нет... Что ж, у нее будет мать. То, чего ей больше всего хотелось. Пусть все будет, как ей хочется. Довольно она настрадалась. А за сестру не беспокойся. Я ее никогда не обижу.

- Но о ней я беспокоился! - буркнул Ермак.

Я съездил в Ленинград. Сдал экзамены экстерном - сразу за три последних курса. Вернулся с дипломом океанолога. "Дельфин" давно уже стоял на рейде. Научные работники и команда, отдохнувшие, погостившие дома, уже съезжались на корабль. "Дельфин" в прежнем составе, чуть расширенном, готовился к отплытию в Индийский океан.

Как это ни странно, Индийский океан является фактически "белым пятном" на нашей планете. Его решено исследовать силами пятнадцати государств. Четыре года будут бороздить суда международной экспедиции волны океана, который таит в себе много загадок. Ученых ждет трудоемкая и кропотливая работа. Рейс будет тяжелый.

За полмесяца до отплытия "Дельфина" мы с Атой зарегистрировали в загсе наш брак. Свадьба была шумная. Собрались все друзья и родные. Веселились до утра. Были, конечно, и мои дед с бабушкой. Ата в воздушном капроновом платье, разрумянившаяся и счастливая, была очень красива и, кажется, импонировала бабушке. Отец, вернувшись домой, заметно для всех ухаживал за своей женой. Ревновал, когда ее приглашали танцевать. Может, отец сделает вывод из полученного тяжелого урока и они опять будут счастливы? Почему бы нет, раз они любят друг друга. Я на это очень надеюсь. Я верю.