Валентина Мухина-Петринская - Утро - Ветер - Дороги

- Пошли, дочка! - обнял меня папа. - Ну хватит, хватит!

- Ты не знаешь, почему я...

- Знаю. Я себя тоже виню. Мы все виноваты... Подошел Ермак и молча пожал нам руки. Глаза у него покраснели.

Взглянули мы еще раз на сырой холмик, засыпанный цветами, и медленно направились к выходу. На кладбище было еще полно людей - расходились медленно. Мы дошли до станции и сели в электричку: вся бригада в один вагон, и Ермак с нами.

Отвернувшись к окну, я молчала всю дорогу до Москвы. Папа пригласил Ермака вечером к нам, наверное желая меня развлечь. Дома он уговорил меня прилечь, ласково накрыл одеялом и поцеловал.

- Как съездили с Шурой? - спросила я.

- Хорошо. Поспи немного, дочка.

Он тихо вышел, закрыл за собой дверь. А я лежала, накрывшись с головой одеялом, и думала об одном и том же...

Зинка, Зинка! Со стыдом и раскаянием я вспомнила ее слова в тот вечер, под окнами квартиры Рябининых: "Ты, Владя, иди своим путем, а я пойду своим, и не береди мне душу!" И я пошла своим путем... Как я могла?! Мне было так тошно, так тяжело. Комсомолка! Шефство взяла над Олежкой... Стыд и срам! И слово-то какое бездушное: шефство. Надо просто помочь, как родному, кто в этом больше всего нуждается. А я не помогла... бывшей своей подруге. Почему бывшей? Потому, что подруга детства стала хулиганкой, а я девушка примерная. Тьфу!..

Так я терзалась, не помню уже сколько времени. Давно доносились до меня приглушенные слова в столовой - пришли Ермак и Валерий.

Я кое-как встала, умылась холодной водой и, закутавшись в плед - меня знобило, - вышла к ним.

- У тебя совсем больной вид,- испугался папа.

- Ничего, пройдет!

Я уселась в уголке дивана. Ермак сел рядом. От чая я отказалась.

Это был тяжелый день. Когда мы сидели и беседовали вполголоса, раздался звонок. Отпирать пошел Ермак.

Я услышала чей-то знакомый голос, но никак не могла понять, чей... Разве я могла предположить, что к нам придет Морж!

Да, это был он, и ничего не подозревавший Ермак радушно пригласил его "проходить".

Раздеться он не решился и только распахнул плащ. Он не ожидал, что встретит столько мужчин, и это его заметно встревожило. Но деваться было некуда. Он с неловкостью сел на предложенный ему стул. Я шепнула Ермаку, кто это такой. Он удивился визиту и рассматривал его с любопытством.

Отец вежливо ждал.

Валерке заметно хотелось вытолкать гостя в шею. Я ничего не понимала. Меньше всего я ожидала посещения Моржа.

- Мне необходимо с вами поговорить, - обратился он к отцу. - Гм. Желательно наедине.

- Какие у отца могут быть с вами секреты, - взорвался Валерий,говорите при всех нас. Здесь все свои.

- Я вас слушаю, - коротко произнес отец, не собираясь никуда уединяться.

- Можно в другой раз...- нерешительно промямлил Морж.

- Зачем же в другой раз. Вы, может быть, по поводу вещей? Так забирайте их, когда хотите, - сказал отец спокойно.

Моржа передернуло.

- Что вы, Сергей Ефимович! Зачем мне вещи? Я, собственно, но поводу Зинаиды Кондратьевны...

- Ей стало хуже? - испугался отец.

- Маме лучше. Я сегодня звонил в больницу. Ее собираются выписывать, успокоил нас Валерий.

- Мы люди современные,- забормотал Морж, краснея до самого туловища - и уши, и шея. Кажется, он готов был провалиться сквозь землю. Инстинктивно он выбрал самое доброе лицо - отца, впрочем, он к нему и пришел - и смотрел, когда поднимал глаза, только, на него.

- Вы прожили с Зинаидой Кондратьевной двадцать пять лет, а я - всего две недели... Надо по справедливости. Она будет.;. Врач мне сказала...

Он совсем запутался.

- Я - холостяк. Я не умею ухаживать за больной. Развода еще нет, собственно. Зина даже из вашей квартиры не успела выписаться. Она... старше меня...

Я все поняла и вскочила с дивана.

- Валерий, - крикнула я вне себя, - давай спустим этого мерзавца с лестницы!

Валерий приподнялся, сжав кулаки.

- Владя, Валерий, прекратите сейчас же! - оборвал нас отец.

Он был очень бледен, но выдержка не оставила его.

- Всего две недели... надо по справедливости, - бормотал Морж, чуть не плача.

Отец положил руку на его плечо.

- Не надо так волноваться, молодой человек. Конечно, вы не сумеете ухаживать за больной. Это долг дочери и... мой. Я был ее мужем почти четверть века. Пусть возвращается в свою комнату. Когда ее выписывают из больницы?

- Во... во вторник.

- Мы съездим к ней и уговорим ее вернуться домой. Все?

- Спасибо! Я...

- Всего доброго.

Отец поклонился и - при гробовом молчании всех нас - нашел в себе силы проводить гостя до двери.