Владимир Муравьев - Во времена Перуна

Но воевода не стронулся с места.

- Почему не слушаешься?

- А кто ты такой, чтобы тебя слушаться?

- Теперь я - князь! - крикнул Вадим.

- На своём кону, может, ты и князь, а мы тебя не признаём, - хмуро ответил Буеслав.

- Сейчас признаешь! - Вадим схватился за меч.

Буеслав тоже обнажил меч.

- Я здесь князь, - сказал Рюрик, - и кто этого не признает, умрёт.

Вадим потемнел лицом, но меч кинул в ножны: против такой силы его один меч не помога.

Ушёл Вадим с княжеского двора, затаился на целый год, а год спустя поднял мятеж против варягов. Однако остальные концы Города мятежников не поддержали. Варяги подавили мятеж, Вадим был убит.

Рюрик стал единственным правителем над всеми концами Города.

А Город он повелел называть Новым Городом - Новгородом.

ОТРАВА

"И долга, и коротка", - говорит пословица про жизнь человека.

Словно вчера это было: и разорение родной деревни, и встреча с Олегом всё помнится до словечка, до шага, а минуло с тех пор ни много ни мало десять лет.

Десять лет служит Ролав в дружине Рюрика. Из неуклюжего деревенского парня он превратился в ловкого, умелого воина, выносливого в далёком походе, смелого и решительного в бою.

Сидя в Новгороде, Рюрику постоянно приходилось воевать с окрестными племенами: весью, мерей, кривичами. Один год повоюет какую-нибудь землю, примучит тамошних жителей, они уплатят дань. А на будущий год опять не хотят платить, снова приходится дружине идти в поход.

Все эти годы Ролаву сопутствовала удача: хотя он бился во многих схватках, ни разу не был тяжко ранен. Он разбогател и давно уже был в старшей дружине.

Но одна мысль точила Ролава, как червь точит дерево, мысль о том, что до сих пор он не исполнил клятвы и не отомстил за кровь родных. Следы Торстена - Собачьего хвоста затерялись где-то в южных морях, никто больше не видел его в Варяжском море. И про Акуна не было никаких вестей...

Обо всём этом Ролав думал, покачиваясь в седле ровно и плавно идущего коня.

За последние годы Рюрик постарел, отяжелел. Раньше-то не было для него большего удовольствия, чем пытать судьбу в бою, а теперь сидит дома возле молодой жены Сбыславы и сына Игоря, которого она родила ему в прошлом году.

На полюдье Рюрик теперь посылает вместо себя воевод - либо своего племянника, либо Олега. Когда же в прошлом году ходили на мерю все дружины, поставил старшим воеводой Олега, а Алваду велел быть у него под рукой. Алвад не посмел перечить князю, но против Олега затаил зло. Это знали все в дружине.

Впереди показалось село. Не село, а город: посредине большой двор, защищённый новым частоколом, от него, как в городе, идут улицы.

Вокруг села земля распахана.

Дружина нагнала смерда, который нёс на спине вязанку хвороста.

Увидев приближающихся дружинников, смерд сошёл с дороги в снег, чтобы пропустить их, и стоял, испуганно поглядывая и низко кланяясь проезжающим.

Олег давно не бывал в этих местах, и, как помнилось, прежде здесь стоял починок в три избы.

- Эй, смерд, чья это усадьба? - спросил он. - - Люта, господин, кланяясь, ответил смерд.

- Кто он такой?

- Разве ты Люта не знаешь? - удивился смерд. - Господина нашего?

- Всяк кулик на своём болоте велик, - усмехнулся Олег, - а в городе все больше его. Нет, не слыхивал про вашего господина.

Смерд недоверчиво покачал головой.

Олег пришпорил коня, и за ним вся дружина проскакала мимо смерда, чуть не задавив его.

Хозяин богатой усадьбы, крупный чернобородый мужчина с тяжёлым, пронзительным взглядом маленьких глаз, глубоко скрытых под нависшими густыми бровями, вышел из широко раскрытых перед дружиной ворот и угодливо поклонился.

- Милости прошу, воевода, будь гостем.

Просторный двор Люта наполнился людьми, лошадьми, гружёными и пустыми телегами. Рабы и слуги забегали, размещая всех по покоям, устраивая коней, засыпая им корму, заводя телеги в сараи и под навесы.

Олега и старшую дружину Лют пригласил в дом, где уже были накрыты столы. Остальным приготовили угощенье в крепком просторном овине, где истопили печь.

Дружина была довольна щедрым хозяином.

- Ешьте, пейте, - потчевал их Лют.

А те и без его приглашения ели так, что за ушами трещало, покрикивая на слуг, чтобы те быстрее несли то или иное блюдо, мёд и брагу.

Только поздней ночью дружинники угомонились. Кто был в силах, разбрелись по клетям и сеновалам, многие остались тут же и спали, свалившись под стол.

Утром Лют был ещё приветливее и услужливее. С низким поклоном он сказал Олегу: