Юрий Темиров - Энциклопедия заблуждений. Война

Таким образом, Брестский мир для большевиков и непосредственно для Ленина стал очень эффективным оружием борьбы за власть как внутри страны, так и на международной арене. Благодаря ему большевики не только удержали власть в России, но и получили марионетку в лице международного коммунистического движения, которая много лет активно использовалась в качестве инструмента советской (конечно же, ленинской) внешней политики.

Со школьной скамьи нам хорошо известны переданные в радиоэфир слова «над всей Испанией безоблачное небо», ставшие в 1936 году сигналом к путчу испанских военных и началом трехлетней гражданской войны. Тогда же, в школе, нам внушили то, что это была война между плохими путчистами и хорошими республиканцами, очередная серия непримиримой исторической схватки между Добром и Злом. Для того чтобы понять, насколько данная оценка гражданской войны в Испании является заблуждением, необходимо познакомиться с предысторией противостояния.

В XIX столетии Испания пережила пять бесполезных революций. Только поражение в испано-американской войне 1898 года, со всей очевидностью подчеркнувшее отсталость страны, заставило правящие круги поставить на повестку дня проблему ее, если можно так выразиться, модернизации. Однако ни реформы начала XX века, ни диктаторский режим Примо де Риверы справиться с этой задачей не смогли. В 1931 году пала монархия. К этому времени фактически сформировались два основных варианта развития государства. Первый — консервативный. Его сторонники считали необходимым условием возрождения величия Испании опору на ее традиционные ценности и институты, прежде всего монархию и католическую церковь. Второй вариант — либеральный, по образцу соседней республиканской Франции.

Провозглашение в 1931 году республики, казалось, склонило чашу весов в сторону либеральной модернизации. Разочарование наступило очень быстро: рабочие не получили ожидавшегося улучшения условий жизни и работы, обманутые крестьяне оставались без земли. Настроение значительной части либеральной интеллигенции кратко и четко выразил выдающийся философ Хосе Ортега-и-Гассет, изрекший: «Это не то». В порыве революционного романтизма республиканцы разворачивают гонения на церковь. В городах антиклерикальное движение вылилось в поджоги церквей и нападения на церковные учреждения. Нападки на католическую церковь оттолкнули от Республики крестьянство, остававшееся преимущественно консервативным. Тот же X. Ортега-и-Гассет как-то заметил: «Все лучшее в Испании вышло из тюрьмы — «Дон Кихот» и Республика». Философ имел в виду то, что шедевр испанской и мировой литературы был написан Сервантесом в тюрьме, а первое республиканское правительство попало в свои министерские кабинеты также прямиком из заключения.

Смею предположить, что антиреспубликанские силы, в первую очередь армия и «Испанская фаланга и ХОНС» (официальное название фалангистской организации), являлись искренними испанскими патриотами. Они считали Республику основополагающей причиной того, что страна продолжала сползать к пропасти хаоса.

В ходе гражданской войны, таким образом, друг другу противостояли не друзья Испании и ее враги, а люди, по-разному видевшие путь к процветанию родины. Именно поэтому они и истребляли друг друга с неистовой жестокостью. Советские историки много писали о зверствах фалангистов, о трагедии Герники и стыдливо умалчивали о массовых репрессиях со стороны республиканцев. Их жестокость списывалась на происки «пятой колонны» в республиканском лагере — анархистов и троцкистов.

Истинному гуманисту Антуану де Сент-Экзюпери трудно было понять разницу между массовыми убийствами «во имя прогресса» и варварством реакционеров. Наверное, по этой причине в репортаже «Испания в крови» он написал:

«Люди перестали уважать друг друга… Вот вам комитеты, производящие чистку именем лозунгов, которым достаточно два-три раза измениться, чтобы оставить позади себя только мертвецов. Вот вам генерал во главе, своих марокканцев, который со спокойной совестью уничтожает целые толпы… Здесь расстреливают, словно лес вырубают… Гражданская война — вовсе не война, это болезнь… и поэтому, конечно, война принимает такую страшную форму: больше расстреливают, чем воюют…»