Юрий Темиров - Энциклопедия заблуждений. Война

Горячих поклонников идея сепаратного советско-германского мира нашла в Риме и Токио. С весны 1943 года Муссолини через немецкого посла в Италии лично подталкивал фюрера к «заключению мира с Россией» и даже предлагал услуги в качестве посредника. Дуче можно было понять: итало-германские войска были разбиты в Северной Африке, и теперь англо-американское командование готовило высадку в Италии. Муссолини надеялся на переброску на Апеннины дополнительных немецких дивизий с Восточного фронта.

Весьма прозрачен был и японский интерес. Положение на тихоокеанском театре военных действий менялось не в пользу Токио, а поэтому японцы, естественно, предпочли, чтобы Советский Союз сохранял нейтралитет. Как раз через Токио в апреле 1943 года в Берлин проследовала информация о том, что Москва готова к переговорам. Японцы же передали Сталину ответ немцев, содержавший такие условия, на которых те готовы были договариваться:

— СССР и Германия возвращаются к границам 1939 года по реке Сан;

— Украина получает реальную автономию, а Германия — контроль над ее сельским хозяйством;

— Бессарабия остается Советскому Союзу, но Одесса получает статус порто-франко;

— Ближний Восток (без Турции) становится сферой советского влияния, а Индия — совместного советско-японского.

Начало контактов носило очень обнадеживающий характер. До японцев доходила информация о том, что не только Сталин, но и Берия, а также Жуков склоняются к заключению мира с Германией. Неожиданно Сталин прервал контакты, и все попытки японских дипломатов возобновить их успехом не увенчались. Сейчас трудно утверждать, что именно стало причиной срыва переговоров: то ли ситуация на советско-германском фронте (летом 1943 года СССР закрепил свое преимущество победой на Курской дуге), то ли демонстративная обеспокоенность Лондона и Вашингтона, прознавших о советско-японском диалоге, а может быть, и то и другое вместе взятое. Как бы там ни было, но в сентябре 1943 года советская сторона не только отказалась возобновить контакты с японцами, но и сообщила о них Соединенным Штатам Америки.

В Стокгольме также не сидели сложа руки. Как видно из англо-американской дипломатической переписки, интенсивные советско-германские контакты под крышей посольства, возглавляемого А. Коллонтай, начались в декабре 1942 года. В донесениях американских дипломатов утверждается, что переговоры осуществлялись не только посредниками — сама А. Коллонтай встречалась с немецким послом Томпсоном. Летом 1943 года к процессу подключился высокопоставленный советский дипломат А. Александров, а вслед за ним и бывший посол СССР в Германии В. Деканозов.

После победы под Курском и краха немецкой надежды на реванш отношение Сталина к переговорам с Берлином меняется. Весьма сомнительно, что, владея стратегической инициативой и переломив ход войны в свою пользу, Кремль всерьез подумывал над сепаратным миром с Германией. Скорее всего, имевшие место и в 1944 году тайные контакты с посланцами рейха преследовали цель оказать давление на союзников, не спешивших с открытием второго фронта.

Сами союзники, точнее, американцы также организовывали секретные переговоры с немцами, которые проходили в Швейцарии. США на этой встрече представлял А. Даллес, а Германию — генерал войск СС К. Вольф. Именно эти переговоры и старался сорвать штандартенфюрер Штирлиц, он же советский разведчик Исаев. Правда, американская сторона никогда и не отрицала факт переговоров, но утверждала, что предметом их являлся не сепаратный мир, а капитуляция немецкой группировки в Италии.

Сложно с полной уверенностью говорить о том, насколько далеко зашли советско-немецкие секретные контакты и насколько реальной была перспектива сепаратного мира. Однако запретность этой темы на протяжении почти полувека и до сих пор сохраняющийся высочайший уровень секретности в отношении дипломатических документов, имеющих отношение к этим переговорам, не позволяют усомниться в самом факте тайных контактов Советского Союза и нацистской Германии в годы Великой Отечественной войны.

В сознании большинства нынешнего взрослого населения постсоветского пространства слова «Петлюра», «петлюровщина» вызывают однозначно неприятные ассоциации. По-иному и быть не может, поскольку до недавнего времени советские историки рисовали образ Петлюры исключительно черными красками, умело используя при этом критику в его адрес известных украинских общественно-политических деятелей М. Грушевского и В. Винниченко. Прошлась по петлюровщине и советская творческая интеллигенция (достаточно вспомнить фильмы «Как закалялась сталь» и «Старая крепость»). В Советском энциклопедическом словаре о Симоне Петлюре написано следующее: «…один из руководителей украинской буржуазно-националистической контрреволюции… В советско-польской войне выступил на стороне буржуазной Полыни; в 1920 году эмигрировал. Убит в Париже». Немало вопросов возникает по поводу последней фразы. Кем и почему был убит? И вообще, кто он — этот Петлюра, чье имя стало символом одиозности? Таким образом, мы имеем не объективное представление о судьбе и личности человека явно незаурядного, навсегда вошедшего в анналы истории, а совокупность стереотипных и предвзятых суждений, попросту говоря, ряд заблуждений. Развенчать некоторые из них мы хотим в нашей статье.