Роберт Харви - Освободители

Альварадо писал позднее: «Никогда военный гений Сан-Мартина не проявлялся с такой очевидностью, как в это время. Посланные им бойцы проводят подрывные акции в Лиме и ее окрестностях, скрывая от врага очевидную нашу слабость; его отощавшие, подобные скелетам, солдаты ведут военные действия в горах, а сам он возглавляет экспедицию на побережье; и, наконец, он ведет переговоры, прибегает к интригам и ухищрениям, чтобы выиграть время и преодолеть эти тяжелейшие условия. Никогда больше он не был столь воодушевлен».

Злейшим врагом Сан-Мартина оказалась малярия: всего за один день умерли свыше ста человек, около 2500 человек, включая его самого, были больны. И все же благодаря набору новых рекрутов он смог увеличить численность своей армии с 4900 до 6700 человек — немногим не достигнув численности семитысячного гарнизона роялистов в Лиме. Особенно хорош был пропагандистский ход Сан-Мартина, когда он предложил пропустить обозы с продовольствием в Лиму, дабы облегчить страдания населения и накормить больных солдат, «ибо солдаты являются моими врагами только на поле боя». Население сельских районов тоже начало склоняться на его сторону.

Приезд Китти Кокрейн с детьми на борту британского корабля «Андромаха» в январе 1821 года дал Кокрейну столь необходимую разрядку, смягчив на время его раздражение «трусливой политикой» Сан-Мартина. В двадцать пять лет Китти утвердилась наконец как сильная личность и полноправная жена. Она пережила все трудности «тайного» брака и унижений, когда ее муж находился в тюрьме; в Чили ее едва не убил человек, ворвавшийся с ножом в руке в их загородный дом в Кильете; его осудили на смерть, но Китти упросила заменить смертный приговор на высылку из страны. Отправившись к Сан-Мартину в Мендосу, она пересекла Анды, переночевав на шкуре дохлого вола на перевале Пуэнте-дель-Инка. На обратном пути на нее напал какой-то отбившийся от подразделения испанский солдат и уже почти столкнул в пропасть, но ее спасли чилийские спутники.

И теперь, прибыв к мужу под Кальяо, Китти уговорила его разрешить свободный выезд в Европу жене смещенного вице-короля донье Анхеле Песуэле. Донья Анхела встретилась с Кокрейном и заявила, что она увидела в нем «вполне разумное, воспитанное существо, а не жестокое животное, каковым ее приучили считать его». Миллер описывал эффект, который жизнерадостная и энергичная леди Кокрейн произвела на солдат в Уачо: «Неожиданное появление молодой красавицы на горячем коне, которым она управляла с умением и элегантностью, наэлектризовало мужчин, которые никогда прежде не видели английской леди. „Qué hermosa! Qué graciosa! Qué linda! Qué guapa! Qué airosa! Es un angel del cielo!“ — раздавались восклицания от одного конца строя до другого… Ее сиятельство обратила сверкающий взор к строю и грациозно поклонилась. Восхищению солдат не было удержу — громогласным „Vivas!“ они приветствовали ее. Леди Кокрейн улыбнулась в знак признательности и пустила коня в галоп с грацией сказочной феи».

Однажды во время поездки по стране Китти узнала, что группа испанских солдат сговорилась захватить ее с маленькой дочерью в заложники. Ее маленький кортеж пустился в бегство. Спасаясь от преследователей, ей пришлось карабкаться на четвереньках через пропасть по примитивному канатному мосту, который опасно раскачивался, грозя в любой момент оборваться и рухнуть в пропасть. В другой раз она была на борту «О’Хиггинса», когда ее муж атаковал испанский корабль, пытавшийся бежать из Кальяо. Она бесстрашно поднесла фитиль к запалу пушки и упала в обморок только при грохоте выстрела.

Повсюду события начали принимать желанный оборот, приближая Сан-Мартина к цели. В Испании за год до этого — в марте 1820 года — Фердинанд был вынужден уступить давлению армии и восстановить либеральную конституцию 1812 года, а это, в свою очередь, постепенно стало ощущаться и в колониях. В конце мая 1821 года действующий вице-король Ла Серна подписал перемирие с Сан-Мартином. Они встретились, и после Дружеского объяснения Сан-Мартин добился наконец признания независимости Перу.

«Я считаю этот день одним из счастливейших в моей жизни. Я пришел в Перу с берегов Ла-Платы не для того, чтобы пролить кровь, а для того, чтобы воцарился мир и соблюдались права, которые родина предоставила сама, когда была провозглашена Конституция 1812 года, которую Ваше Превосходительство и ваши генералы защищали. Либералы всего мира — братья, где бы они ни находились… И пусть вице-король назначит регентство, которое будет управлять независимый Перу, пока в Испании не договорятся о принце королевского дома, достойном трона нового государства».