Юрий Житорчук - Так кто же виноват в трагедии 1941 года?

То, что Сталин прекрасно понимал возможность такого катастрофического для СССР развития событий видно, например, из его выступления на Политбюро 19 августа 1939 года:

«Если мы заключим договор о взаимопомощи с Францией и Великобританией, Германия откажется от Польши и станет искать „модус вивенди“ с западными державами. Война будет предотвращена, но в дальнейшем события могут принять опасный характер для СССР».

Здесь к тому же нужно учесть, что в это время СССР вел кровопролитные бои с Японией в районе Халхин-Гола, конечный результат которых в тот момент времени еще не был очевиден. Так что отказ Сталина от пакта с Германией мог привести СССР к войне на два фронта с весьма непредсказуемым результатом. А то, что фюрер вынашивал планы использовать Японию в войне против СССР, свидетельствует, скажем, его заявление сделанное на совещании с руководством вермахта 23 мая 1939 года:

«Не исключено, что Россия покажет себя незаинтересованной в разгроме Польши. Если Россия и впредь будет действовать против нас, отношения с Японией могут стать более тесными».

Определенной гарантией от возможного сговора Лондона и Берлина мог служить только ввод контингентов Красной армии на территорию Польши, на чем так упорно и настаивала Москва. В этом случае Западу просто было бы очень трудно дать задний ход. Однако Варшава не желала даже слышать о присутствии советских войск на ее территории, да и Лондон не слишком уж усердствовал, чтобы уговорить поляков согласиться с предложением Москвы.

В создавшейся ситуации альтернативой нацистской агрессии против СССР, с точки зрения Сталина, могла стать только война Германии против Запада, о чем он и говорил в своем выступлении на политбюро 19 августа:

«Если мы примем предложение Германии о заключении с ней пакта о ненападении, она, конечно, нападет на Польшу, и вмешательство Франции и Англии в эту войну станет неизбежным. Западная Европа будет подвергнута серьезным волнениям и беспорядкам. В этих условиях у нас будет много шансов остаться в стороне от конфликта, и мы сможем надеяться на наше выгодное вступление в войну».

Сейчас, на основании этих слов, а также последующего заключения пакта Молотова-Риббентропа Сталину частенько приписывается роль пособника Гитлера в развязывании ВМВ. Однако с такой точкой зрения согласиться категорически нельзя, поскольку это решение Кремля было лишь ответной реакцией Москвы на политику Запада по умиротворению Гитлера и отказ Лондона и Парижа от создания эффективного тройственного военно-политического союза, реально противостоящего намерениям Берлина завоевать жизненное пространство на Востоке.

Фактически же Великобритания и Франция своей откровенно антисоветской политикой загнали Советскую Россию в тупик, и тем самым просто вынудили ее заключить договор с Германией. Ведь Сталин прекрасно понимал, что его отказ от пакта автоматически вел бы Европу к новому сговору Чемберлена и Даладье с Гитлером и к неизбежной в таком случае войне СССР с Германией. Странно было бы, если в этой ситуации Кремль бросился бы на амбразуру, защищая западные интересы. Поэтому, подписывая пакт Сталин был вынужден выбирать между плохим и очень плохим вариантами и иного ему в сложившейся ситуации дано не было.

Впрочем, с точки же зрения морали позиция Москвы в этом вопросе мало чем отличалась, скажем, от позиции Парижа, когда 6 декабря 1939 года французы заключили аналогичный договор о ненападении с Германией. А на следующий день министр иностранных дел Франции Бонне разослал циркулярное письмо, в котором информировал французских послов об итогах его переговоров с Риббентропом, сообщая им, что:

«Германская политика отныне ориентируется на борьбу против большевизма. Германия проявляет свою волю к экспансии на восток».

А еще через несколько дней на заседании английского правительства Чемберлен заявил, что согласно его сведениям следующая акция Гитлера «будет обращена на восток, и что в этом случае Англия могла бы вообще остаться вне войны».

Так чем же был для Сталина пакт Молотова-Риббентропа? Теперь нередко можно услышать точку зрения, согласно которой этот пакт, сделал нацистскую Германию и СССР чуть ли не союзниками. Однако как Гитлер, так и Сталин явно сознавали, что подписанные договоры носят временный, чисто тактический характер.

Гитлер полагал, что пакт с Москвой даст ему возможность сперва разделаться с Францией, а затем уже перейти к главной цели его жизни — завоеванию жизненного пространства на Востоке. Сталин же, заключая пакт о ненападении, прежде всего, преследовал цель уничтожения нацистского режима Германии. Для него заключение пакта было лишь очередным этапом противоборства с нацистами, однако борьбу эту Кремль, вполне естественно, желал бы вести чужими руками.