Михаил Бойков - ЛЮДИ СОВЕТСКОЙ ТЮРЬМЫ

— Очень похож. Точная копия. Физиономия Митьки кривится в гримасу. — Не так отвечаешь, гнида, — цедит он сквозь зубы и приказывает одному из урок:

— А ну, Васька, дай ему раза!

Урка охотно исполняет приказание вожака. Удары градом сыплются на голову заключенного. Тот, увертываясь от них, вопит:

— Постойте! Не бейте!.. Как же тебе отвечать?

— Так отвечай: очень похожий, товарищ атаман Сатана.

— Ладно! Чорт с тобой! Очень похож, товарищ атаман Сатана!..

— Через почему же я на него похожий? — продолжает допрос Митька.

— Вообще… лицом и… характером, — мнется допрашиваемый.

— Непонятно! Петька, дай ему еще раза!

— Ой! Не надо! Довольно!

— А ты правильно отвечай, гад. Ну?

— Юлий Цезарь тоже был лысый, — выпаливает заключенный.

Это объяснение приводит Митьку в бешенство. Ни малейшего намека на лысину, даже на чужую, он не выносит. Голос вожака урок оглушительным визгом взвивается в камере:

— Ах ты, контриковая гадюка!.. Борька! Сашка! Федька! Раза ему! Тройную порцию!..

Такие издевательства над беззащитными заключенными длились иногда часами. Беззащитным же большинство камеры оказалось потому, что ни разу не попробовало объединиться и противопоставить тринадцати уркам свою силу сотни человек. Справиться с трусливой "шпаной", которая заискивала и пресмыкалась перед надзирателями, заключенные смогли бы без труда, но у них не было того, что составляет одну из основ существования уголовников и на воле и в тюрьме: все — за одного, один — за всех.

Гиганта Тихона митькина шайка тронуть не решилась, но самого молодого и наименее сильного на вид из его казаков начала проигрывать в "колотушки" сейчас же, как только он вошел в камеру. Казака проиграли быстро и подступили к нему с требованием:

— Скидывай робу! Получишь сменку! Казак воспротивился. Его кулаками сбили с ног, но здесь вмешался Тихон Гринь. Он растолкал урок и, загородив собой "проигранного", коротко бросил:

— Не трожь!

Митька, размахивая руками, подскочил к нему.

— Как это не трожь? Они по моему приказу. Знаешь, кто я такой?

— Не знаю, и знать не хочу, — спокойно ответил гигант.

— Я староста камеры и пахан урок, атаман Митька Сатана.

— Не верится, — усмехнулся Тихон.

— Через почему это не верится? — задал вопрос вор, удивленный неожиданностью замечания.

— Виду атаманского, братка, у тебя нету. И солидности тоже. Не бывают атаманами этакие лысые крысы — усмехаясь объяснил казак.

Митька дико взвизгнул и бросился на него с кулаками. Тихон пинком ноги отшвырнул его метра на три. Распластавшись на полу и лязгая зубами от ярости, вор, вместе со слюной, выплюнул приказ своей шпане:

— Выбейте ему бубну!

И начался в камере бой, невиданный со времен основания элистинской тюрьмы. Пятеро еще не оправившихся от ран казаков дрались против "чортовой дюжины" сильных, увертливых и закаленных жизнью урок; дрались жестоко, не щадя ни себя, ни противников. Остальные заключенные, сгрудившись в углах камеры, со страхом наблюдали это побоище.

Урки стали одолевать казаков и, пожалуй, одолели бы, если б не было среди них Тихона Гриня. Видя, что воровская сила ломит силу казачью, он вырвал из земляного пола врытый туда ножками огромный стол и, приподняв его над головой, громыхнул басом:

— Сдавайсь! Как лягушат передавлю! Стол угрожающе раскачивался над Митькой и двумя, дравшимися рядом с ним, урками. Вожак "шпаны" струсил и, упав на колени, запросил пощады. Бой кончился.

В камеру вбежали дежурный и два надзирателя, не рискнувшие сунуться сюда во время драки и ожидавшие в коридоре ее окончания.

— В чем дело? Что за шум? Кто-то из заключенных ответил им:

— Ничего особенного. Просто слегка поспорили. Оглядывая следы камерного разгрома и стол, кое-как втиснутый в дырки пола, дежурный строго сказал:

— Чтоб такого спора больше не было! Иначе карцер!

Затем, потоптавшись у двери, спросил:

— О чем спор?

— Нового старосту выбирали, — неожиданно объявил Тихон Гринь.

— Кого выбрали? — повернулся к нему энкаведист.

— Покудова еще никого. Прения у нас.

— Ладно! Выбирайте! Только без шума! После скажете, кого выбрали, — бросил дежурный и удалился в сопровождении надзирателей.

Вожак "шпаны" опять кинулся к Тихону.

— Да кто ты такой есть, что не успел в камеру войтить, как свои порядки тут наводишь?

— Человек, — спокойно ответил казак.

— Вижу, что не слон, хотя на него и похожий.

— Имя мое — Тихон, а кличка — Гринь.