Сара Джуэтт - Завоевание Англии норманнами

Все три королевских сына — Руфус Вильгельм, Роберт Куртхос и Генрих Боклерк — горели желанием получить наследство. Однако король послал за Ансельмом, набожным аббатом, приказав сыновьям находиться рядом, когда он будет исповедоваться в грехах перед смертью. Он дал указания, касающиеся положения дел в Англии и Нормандии, раздал деньги и сокровища беднякам и церквям, даже сказал, что хотел бы, чтобы восстановили церкви, недавно сожженные в Мантесе. Затем он подозвал сыновей к ложу, повелев присутствующим, баронам и рыцарям, присесть. Затем, если верить "Ордерику Виталию, Завоеватель произносит выразительную речь, анализируя свою жизнь и свои достижения, а также карьеру своих товарищей.

Писатели-хроникеры имели привычку вкладывать в уста умирающих королей набожные длинные речи. Читая эти заметки, нельзя избавиться от подозрения, что старый монах сидел в своей келье и спокойно составлял этот монолог, включив туда все, что Вильгельм мог бы сказать. И все же в правдивости многих высказываний трудно сомневаться. Нам все равно, что он говорит относительно Могера или короля Генриха, относительно битвы при Мортемере или великой битвы при Вал-и-Дюне, но когда он говорит о своей верности церкви и дружбе с Ланфранком, Гербертом и Ансельмом; о том, что построил семнадцать мужских и шесть женских монастырей (эти "духовные крепости, в которых смертные учатся сражаться с демонами и плотскими страстями"); когда он велит своим сыновьям прислушиваться к словам мудрых людей и следовать их советам, быть справедливыми и не жалеть усилий на борьбу с пороками, помогать бедным и немощным, наказывать горделивых и эгоистичных, не допускать того, чтобы они наносили вред соседям, чтобы благочестиво посещали церковь, предпочитали службу Богу стремлению к земным благам, — когда он говорит это, мы верим, что он действительно раскаивается в том, что лишал крова несчастных англичан, обрекая их на голодную смерть, и в жестоком негодовании, которое проявил, когда у стен Дарема были убиты несколько сотен его храбрых рыцарей. У него хватило смелости никому не отдавать добытого неправедным путем английского королевства, никому за исключением Бога. Но если Богу угодно, он надеется, что Руфус Вильгельм будет его преемником. Роберт может править Нормандией. Генрих возьмет из казны серебра на пять тысяч фунтов. У него пока не будет земель, но пусть он терпеливо ждет времени сменить старших братьев. (Придет время, и он станет наследником всего.)

Наконец король неохотно дает разрешение освободить Одо вместе с другими государственными преступниками. Он предсказывает, что Одо вновь нарушит спокойствие и станет причиной смерти тысяч людей, и добавляет, что епископ не ведет себя строго и скромно как подобает слуге Господа. В качестве последнего акта милосердия король возвращает земли Бодри, сыну Николая, "потому что тот без разрешения оставил мою службу и отправился в Испанию. Теперь во имя любви к Богу я возвращаю ему все, я не верю, что есть лучший рыцарь в доспехах, чем он. Однако он непостоянен, расточителен и склонен к скитаниям".

Утром восьмого сентября душа великого человека покинула тело… Король, едва дыша, лежал в беспокойном сне, когда начали звонить колокола храма. Он открыл глаза и спросил, который час. Ему ответили, что подошло время заутрени. "Затем, насколько ему позволяли силы, он призвал Господа и Святую Деву Марию и, все еще продолжая говорить, отошел в мир иной, в полном сознании и не исказив своих последних слов".

"Как только король покинул этот мир, многие его слуги, в страшной суете, выносили богатые подвесные украшения, гобелены и многое другое — все, что можно было унести. Прошел целый день, прежде чем тело было положено в гроб, поскольку те, кто был приучен ранее бояться его, теперь оставили его лежать в одиночестве. Однако когда новость распространилась, то длинной процессией стали подходить епископы и бароны. О теле хорошо позаботились, и оно было доставлено в Кан, как ранее велел король. Не было ни одного епископа в провинции, аббата или благородного принца, которые бы не пришли на похороны. Кроме них, было множество монахов, священников и других духовных особ".

Так пишет г-н Вэйс в своем длинном рифмованном рассказе, но он заканчивается не так, как подобает славе Завоевателя. Монахи, поющие псалмы, едва успели установить гроб с телом внутри церкви, как кто-то крикнул: "Пожар!" — и все, за исключением нескольких монахов, которые стояли у гроба, бросились прочь, оставив церковь пустой. Когда они вернулись, служба продолжилась, но как только могила была готова, среди монахов и баронов возникло движение и вперед протиснулся один из вассалов, Аскелин, сын Артура. Он взобрался на камень, чтобы его лучше слышали, и закричал: "Вы, лорды и священники! Вы не похороните Вильгельма на этом месте. Эта церковь Святого Стефана построена на земле, которую он захватил у меня и у моего двора. Он силой забрал ее, и я требую справедливого суда. Я должен отплатить ему за то, что он мне сделал".