Луис Фишер - Жизнь Ленина

Наш госаппарат, за исключением Наркоминдела, в наибольшей степени представляет из себя пережиток старого… Он только слегка подкрашен сверху, а в остальных отношениях является самым типичным старым из нашего старого госаппарата».

Далее Ленин излагает план реорганизации не только Рабкрина, который был правительственным комиссариатом, но и всего верхнего слоя аппарата коммунистической партии. Во времена Ленина партсъезды созывались раз в год, партконференции — два раза в год. Пленумы ЦК происходили каждые два месяца, а между пленумами ведало текущими делами Политбюро. Инспекционные обязанности были возложены на Центральную контрольную комиссию (ЦКК). В своей статье Ленин предлагал превратить пленумы ЦК в «высшие партийные конференции, собираемые раз в два месяца при участии ЦКК. А эту ЦКК соединить… с основной частью реорганизованного Рабкрина». Это было бы коренной реформой.

В прошедшие годы главным принципом Ленина и его соратников было отделение партийного аппарата от правительственного. Об этом говорилось много и на партийных съездах и вообще, но всегда решение принималось в пользу отделения. А теперь Ленин предложил полный отход от этого принципа, слияние партийного и государственного аппаратов. Он предлагал съезду «выбрать 75—100 новых членов ЦКК из рабочих и крестьян», Рабкрин свести к «300–400 служащих» и соединить оба учреждения. Такое соединение, по мнению Ленина, повысило бы авторитет Рабкрина.

Ленин предвидел возражения, во-первых, со стороны консерваторов, которые не хотят никаких изменений, во-вторых, со стороны тех, кто скажет, «будто бы из предлагаемого преобразования получится один хаос. Члены ЦКК будут слоняться по всем учреждениям, не зная, куда, зачем и к кому им обратиться, внося повсюду дезорганизацию, отрывая служащих от их текущей работы и т. д. и т. п.».

Последнее возражение Ленин назвал «злостным». «Само собой разумеется, — писал он, — что со стороны президиума ЦКК и со стороны наркома Рабкрина и его коллегии (а также в соответствующих случаях и со стороны нашего Секретариата ЦК) потребуется не один год упорной работы над тем, чтобы правильным образом организовать свой наркомат и его работу совместно с ЦКК».

Первый год такой работы наверное был бы годом хаоса.

Но Ленин надеялся на то, что личный состав Рабкрина сократится с нескольких тысяч до 300–400 человек. Объединенный Рабкрин и ЦКК, по мнению Ленина, смог бы более «строго и ответственно» подготовлять материал для заседаний Политбюро, в которых принимали бы участие и руководители контрольного органа.

«Наш ЦК, — писал Ленин, — сложился в группу строго централизованную и высоко авторитетную, но работа этой группы не поставлена в условия, соответствующие его авторитету. Этому помочь должна предлагаемая мною реформа, и члены ЦКК, обязанные присутствовать в известном числе на каждом заседании Политбюро, должны составить сплоченную группу, которая, «не взирая на лица», должна будет следить за тем, чтобы ничей авторитет не мог помешать им сделать запрос, проверить документы и вообще добиться безусловной осведомленности и строжайшей правильности дел».

Таким образом, на объединенные Рабкрин и ЦКК возлагалась роль надзирателя над деятельностью ЦК, который всегда был высшим органом Советской России между партийными съездами. По новому плану Ленина, даже и ЦК пришлось бы подчиниться строгому контролю.

Ленин до самого конца твердо веровал в чудодейственную силу организации и реорганизации.

В последнем абзаце этой статьи он обрисовал социальный строй советской республики, основанный «на сотрудничестве двух классов: рабочих и крестьян, к которому теперь допущены на известных условиях и «нэпманы», т. е. буржуазия. Если возникнут серьезные классовые разногласия между этими классами, тогда раскол будет неизбежен». Все зависело от того, даст ли крестьянская масса «нэпманам» «разъединить себя с рабочими, расколоть себя с ними». Главная задача ЦК и ЦКК, писал Ленин, предупредить эту опасность, предупредить раскол, «который был бы губителен для Советской республики» {1102} .

Когда Ленин писал о том, что члены ЦКК должны, «не взирая на лица», следить, чтобы «ничей авторитет не мог помешать им сделать запрос, проверить документы» и т. д., он имел в виду что-то, что произошло или могло произойти во время его болезни. Чтобы предупредить такие случаи, он построил целую иерархическую пирамиду: снизу — широкое основание партийного съезда, повыше — партийная конференция, затем два уровня равного веса — ЦК и Рабкрин — ЦКК, а над ними верхушка — Политбюро. Ленину не приходило в голову, что эту пирамиду можно будет перевернуть вверх ногами, так что она будет стоять на самой верхушке своей — на единоличной диктатуре, к представителю которой перейдет вся власть, все полномочия других уровней. Именно так произошло при Сталине, и он в течение более чем двух десятилетий держал пирамиду в этом мало устойчивом положении с помощью тех методов, о которых подробно рассказал Никита Хрущев, методов, которые включали ликвидацию большинства членов ЦК, ЦКК и Политбюро. Вся ленинская пирамида ничего не смогла сделать против одного властолюбивого человека. Главным вкладом Ленина в коммунизм была идея однопартийного государства, монополизирующего всю власть. Но эту партию ему не удалось сделать невосприимчивой к болезни личного единовластия.