Александр Некрич - 1941, 22 июня

Действительно, если говорить о вине, то виноват и Сталин, и они. И даже больше: виноваты в какой-то мере и мы все. Одни, потому что смогли поверить в то, что советский народ и Сталин – это неотделимые друг от друга понятия; другие – те, кто думали, что это не так, но не осмеливались об этом говорить. Но здесь встает вопрос о степени ответственности за принятые решения и судьбы государства, о чем говорит в книге тов. Некрич. Может быть, здесь виноват и я, если я не высказал считавшегося мною правильным мнения, где бы я ни был, но вина человека, стоявшего на каждой последующей ступени ответственности была больше, и самая большая вина – Сталина, и он должен был отвечать за все то, что он сделал во зло нашей родины. Я говорю сейчас, конечно, только относительно рассматриваемой проблемы 22 июня 1941 года.

Я коснусь такого вопроса: тов. Деборин, ссылаясь на крупных специалистов своего дела, которые, я считаю, также были ответственны за него, говорил, например, о 45-миллиметровых пушках. Я бы предложил тов. Деборину оказаться в эти дни на фронте (я был в то время там). Эти пушки противостояли вражеским танкам. Если бы не было этих пушек, что бы мы противопоставили им? Если бы вопрос был поставлен так, как он был поставлен специалистом, наши дела оказались бы значительно хуже.

Хочу коснуться и другого вопроса, связанного с тем, о котором говорил предшествующий товарищ, вопроса о договоре 1939 года.

Мне кажется, что в этот договор упираются и те ошибки с 45-миллиметровыми пушками и с многими другими деталями. Я был свидетелем того, как сносились укрепления (я был тогда в передовых частях) и переносились на новые рубежи, где стройбатальоны, безоружные, встречались с немецкими десантами.

Так вот, об этом договоре 1939 года. Здесь в известной мере, когда я разговаривал по некоторым вопросам с тов. Некричем, у нас возникали некоторые споры, чисто теоретические, научные. Я лично убежден, предшествующий товарищ был совершенно прав,– может быть, заключение договора 1939 года было необходимо, и с этим можно согласиться вполне, но тогдашняя интерпретация этого договора с фашистами, с Германией не могла быть оправдана и не должна быть оправдана. Можно было по-другому заключить этот договор.

Вновь присоединившиеся к нам территории не спасли от первого натиска фашистов, но можно было предполагать, что они спасут. В этом заключался определенный положительный смысл этого договора. Но форма его интерпретации была неверной, «прогерманской».

В то время мне было 19 лет. Задним числом все мы храбры, но я должен сказать абсолютно честно: договор 1939 года в той интерпретации, в которой он был преподнесен нам, произвел на меня впечатление удручающее, – на комсомольца, который считал себя призванным бороться с черными силами фашизма.

Думаю, что время мое истекло. Хочу закончить следующим: мне кажется, значение книги Некрича в том, что она заставляет нас задуматься. Кстати, это согласуется со статьей тов. Румянцева, в которой говорится, что советский гражданин должен себя чувствовать соуправителем государства. Это не значит, что мы должны кричать на каждом углу, что придет в голову. Но чувствовать себя ответственными за все, что происходит в государстве и высказывать свое мнение для пользы дела, мы обязаны.

Слово имеет тов. Якир.

Товарищи, два слова о книжке. Я присоединяюсь ко всем ранее выступавшим, считаю, что книжка очень хорошая, своевременная. Здесь к ней предъявлялись претензий, что она не настолько глубока, что не все освещено. Но должен сказать, что и те, кто так думает, не сказали больше, чем автор этой книжки «1941, 22 июня».

Здесь сидят люди, которые пишут публикации, рецензии. Мне кажется, что количество положительных рецензий на эту книжку очень мало. Разговор о ее переиздании не может стоять, когда мало рецензий.

Теперь три маленькие факта.

Здесь поставлен вопрос тов. Дебориным о том, что кто-то сказал, что обвинение на группу Тухачевского было ложное. Дело в том, что все эти ссылки – на иностранные источники. Книга Александрова, которая вышла в Париже, концентрирует все мемуары иностранцев, она тоже дает не совсем верный вывод.

Я хочу напомнить о том, что мы здесь историки и нам-то не мешало бы обратиться к источникам, которые имеются в Советском Союзе. Всем, имеющим дело с источниками, известно, что никакой «Красной папки» в деле военных не существовало. Другое дело, что служба Гитлера занималась этим и через Бенеша. Но арестовали их помимо «папки». В 1936 году взяли Шмидта и Кузмичева, и они давали показания на других, и когда пришла «папка», она оказалась ненужной. Потому что те, кто сажал, знали – они невиновны. Он знает, что в деле группы Тухачевского и на Военном совете в заседании 1-4 июня это не фигурировало. Это конкретно по данному вопросу.