А Немировский - Слоны Ганнибала

В отношении Ганнибала к Старику не было ни зависти, ни недоброжелательства. Газдрубал точно выполнял предсмертную волю отца. А дело отца, как это видно каждому, находилось в сильных и надежных руках. Да будь жив Гамилькар, он вряд ли бы достиг большего! Завоевано все восточное побережье страны до Ибера, кроме города племени эдитанов Сагунта; многочисленные племена в глубине полуострова платят дань; открыты богатейшие серебряные рудники в нескольких стадиях от города.

Карфагенские богачи, нажившиеся на торговле серебром и рабами, прославляют Старика до небес и поддерживают его в Большом Совете. И даже римляне, минуя Большой Совет и суффетов, заключили со Стариком соглашение, признав все его завоевания до Ибера, и лишь потребовали не трогать Сагунт.

ПИР ГАЗДРУБАЛА

Никогда еще дворец Газдрубала не вмещал такой шумной и пестрой толпы. Рядом с карфагенскими рабби в длинных, до пят, одеждах, с золотыми кольцами на пальцах и в ушах можно было увидеть иберийского наемника в полотняном панцире с фалькатой [фальката - кривой меч] у пояса или кинжалом на кожаной перевязи. По устланной пышным мидийским ковром лестнице чинно поднимались дочери и жены иберийских царьков. На головах женщин были кожаные митры со вставленными в них серебряными квадратиками, их шеи были увешаны бронзовыми цепочками с амулетами, щеки вымазаны киноварью. И рядом с ними шли жены и наложницы карфагенских военачальников с золотыми браслетами на запястьях и лодыжках, с сапфирами и изумрудами в волосах. Аромат дорогих аравийских благовоний смешивался с вонью дельфиньего жира, считавшегося у иберов целебным.

А какая пестрота в убранстве стола! Рядом с доставленными специально из Карфагена золотыми кубками на тонких ножках - из них, по преданию, пила сама Дидона - стояли грубые иберийские чаши, украшенные фигурками людей и животных или просто оранжевыми, желтыми и белыми линиями. К жаркому из собачек, без которого в Карфагене не обходился ни один пир, подавали грубые ячменные лепешки - пищу иберийских пастухов.

Это было смешение карфагенского и варварского миров, плод политической мудрости Газдрубала. Ганнибалу, читавшему в детстве записки Птолемея Лага об Александре, помнилось, что такой же пир устроил в Вавилоне македонский царь Александр, видимо, хорошо понимал, что завоеватели только тогда смогут удержать власть над населением огромной персидской державы, если не будут презирать его обычаи и нравы. Великий македонец решил в один день устроить свадьбу десяти тысяч своих воинов с дочерьми персидской знати и сам тоже женился на Роксане.

Читал ли Старик воспоминания Птолемея или нет, он поступал так же, как Александр. Он вступил в брак с дочерью иберийского царька Арцагеза, Регилой. Невесте, сидевшей рядом с женихом, было не более восемнадцати лет. Ганнибал скользнул взглядом по лицу, бледному как мел, по белому одеянию, скрепленному на груди массивными серебряными фибулами [фибулы булавки, с помощью которых в древности скреплялись одежды]. Невольно вспомнился Масинисса и его любовь к Софонибе. С каким чувством говорил нумидиец о девушке, с которой он был знаком лишь несколько часов! А Старик готовится к этому браку более года. Много раз он делился с Ганнибалом своими планами, раскрывал ему все выгоды этого брака. Но ни разу он не обмолвился, какие у невесты глаза, нос, какой у нее голос и какие она носит одежды.

И только теперь Ганнибал может видеть, что у невесты голубые глаза, но они покраснели, и по киновари, покрывающей щеки, слезы проложили извилистые белые дорожки. Какие она может испытывать чувства к Старику, когда не только Ганнибалу, но и почти всем сидящим за этим столом известно, что Арцагез заплатил своей дочерью дань Газдрубалу и отказал знатному юноше Вламуну, любившему Регилу с детских лет.

Пир был в полном разгаре. Рекой лились карфагенские, сицилийские и массалийские вина. Захмелевшие карфагенские военачальники, смешно коверкая иберийские слова, клялись в любви к сотрапезникам - бывшим врагам и лезли к ним целоваться. Но вот загудели иберийские глиняные трубы, застучали костяные хлопушки. На середину зала выбежали три иберийских воина. Их лица закрыты масками. В руках у иберов сверкающие кинжалы.

- Пляска с оружием! Пляска с оружием! - радостно закричали гости.

Многие вскочили с мест и яростно хлопали ладонями в такт пляске.

Встал со своего места и Газдрубал. Он не хлопал, так как в правой руке у него была неудобная иберийская чаша, которую нельзя было поставить на стол, не пролив вина.