Ги Фо: Дело тамплиеров

Следовательно, дело не такое простое, как это пытаются представить авторы учебников или посмертные защитники тамплиеров.

Безусловно, я не настолько наивен, чтобы считать, что все процессы инквизиции велись единственно из-за религиозного рвения. Обвинения, сопровождающиеся конфискацией имущества, возможно, являются подлинным мотивом многих преследований, или, как минимум, способствуют подогреванию рвения обвинителей. Став основной движущей силой крестового похода на Лангедок, конфискация широко практиковалась судами инквизиции: так, только конфискация может объяснить причину посмертных процессов, тех, что были начаты в Каркассоне против некоего Кастеля Фора, умершего двадцать два года тому назад. Но не надо впадать и в другую крайность, полагая, что все инквизиторы руководствовались одной лишь алчностью – отметим только, что усердие, должно быть, возрастало, когда выгода совпадала с защитой веры.

То же самое было и с тамплиерами. Зависть, которую вызывало их богатство, торговое соперничество с итальянскими банкирами могло создать вокруг дела далекий от душеспасительности душок сообщничества и клеветы. Процесс над храмовниками, прежде всего, остается процессом чисто религиозным, делом о ереси, и невозможно, чтобы в течение семи лет высшие власти церкви занимались фальсификацией такого размаха, движимые только жаждой наживы.

Те же наблюдения можно сделать и о политических аспектах этого дела. Филипп Красивый, поддерживаемый своими легистами, является создателем абсолютной монархии и, безусловно, ему было тяжело мириться в своем королевстве с присутствием и влиянием могущественного ордена, подчиняющегося одному только Папе, – то есть чужеземной силе. Гильом Ногаре, чье влияние просматривается в позиции короля, часто использовал этот аргумент и побуждал Филиппа воспользоваться обстоятельствами, чтобы упразднить орден Храма, чьему руководству пришла неудачная идея обосноваться во Франции после отступления с Востока. Но есть большая разница между попыткой воспользоваться хорошим поводом и искусственным созданием такого повода. Ничто не может заставить приписать христианскому государю такой макиавеллизм; и, особенно, ничто не позволяет допустить, что Папа и высшее духовенство поддались бы этому.

Тамплиеры были обвинены как еретики. Основой этого процесса является обвинение в ереси и главной задачей данной книги является необходимость узнать, была ли она доказана. Все остальное, пусть это и немаловажно, остается вторичным. Однако удивительно, что историки часто a priori считали тамплиеров невиновными, в области веры. С нашей точки зрения, такое «преступление» не может оправдать казни. Но это рассуждение людей XX в., пропитанное терпимостью, которая была совершенно чужда людям той эпохи. Чтобы воссоздать процесс тамплиеров, необходимо перенести себя в обстановку Средних веков, погрузиться в ментальность эпохи, когда оскорбление распятия или просвиры считалось более страшным преступлением, чем убийство человека.

Чтобы составить ясное представление о том, чем являлся орден Храма, против которого вдруг были выдвинуты самые тяжелые обвинения и составить о нем мнение, необходимо напомнить, прежде чем открыть материалы дела, при каких обстоятельствах разразился скандал.

В начале XIV в. Храм больше не являлся тем идеальным мистическим рыцарским орденом, который прославлял св. Бернар Клервоский два века тому назад. Необходимо констатировать, что он удивительно изменился. Главную причину этого следует искать в его богатстве: именно деньги портят самые благородные намерения.

Орден Храма стал главной финансовой организацией того времени.

Безусловно, правило установленное св. Бернаром сохранилось: ни один храмовник не мог обладать личным имуществом. Великий магистр Арно де ла Тур Руж гордо ответил мусульманам, которые требовали с него выкуп: «Тамплиер может отдать в счет выкупа только свой пояс и свой кинжал». Это оставалось правдой: но если отдельные члены хранили обет бедности, то сам орден стал чрезмерно богатым.

Ему приписывают десять тысяч замков, его движимое имущество было оценено в 112 миллиардов франков. Допустим это некоторое преувеличение, и все-таки в эпоху бедности орден накопил огромное богатство, но использовать его было не на что.

Существовало четыре основных источника этого богатства: