Николас Хеншелл - Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени

После 1688 года подвижек по направлению к парламентской монархии не наблюдалось и потому, что теория божественного права отнюдь не уступила место парламентской санкции. В 1534 и 1544 годах парламент создал важный прецедент изменения порядка престолонаследия согласно статуту, и возможность выбора персоны короля не отменяла божественного характера самого института монархии. Если идея установить вполне земной, квазиреспубликанский режим и существовала, то Вильгельм III ничего об этом не подозревал. Он восседал под балдахином так, как будто был одним из Тюдоров; на конном портрете Неллера походил на «короля–солнце», но выглядел более изящно, а построенный им дворец в Гемптон–Корте был просто–напросто Версалем–на–Темзе. 2

Сравнительный анализ экономической политики двух стран помогает глубже скорректировать банальные представления о французском «абсолютизме» и английской «ограниченной монархии». Обе монархии использовали свои ассамблеи для того, чтобы гарантировать займы: английские монархи брали в кредит у парламента в Вестминстере, а французские — у провинциальных штатов, особенно у штатов Лангедока. Хотя принято считать, что этим уникальным преимуществом обладала только английская корона, Бурбоны существенно расширяли свои кредиты, регистрируя основные займы в парламенте. И парламенты и штаты были заинтересованы в экономическом развитии гораздо больше, чем правительство. Кроме того, они занимались строительством дорог и каналов, хотя там, где про-

1 Peters M. 1 9 8 8. Pitt as a Foil to Bute: t h e Public Debate over Ministerial Responsibili

ty and the Powers of the Crown // Schweizer K. (ed.) Lord Bute. Essays in Reinterpre-

tation. Leicester University Press. P. 111. 2 Sumerson J. 1977. Architecture in Britain 1530-1830. Penguin. P. 246.

винциальные штаты больше не существовали, французской короне приходилось издавать указы от своего имени.

В дискуссии обычно звучит словосочетание «экономическое регулирование»: оно звучит так, что возникает ощущение, будто такими вещами и занимались «абсолютистские» правительства. Но тогда Англия и республика Соединенных Провинций окажутся столь же «абсолютистскими» государствами, как и Франция, поскольку хотя там и не составляли грандиозных программ, которые любил составлять Кольбер, контроль за торговлей и промышленностью был не менее жестким. Планы Кольбера легко преувеличить. Нет свидетельств о его намерении регулировать все проявления экономической деятельности, начиная с инициатив крупных торговых компаний и заканчивая ткацкими станками деревенских старух. Если применять этот критерий последовательно, то Францию более не следует считать «абсолютистской». После 1760 года контроль за торговлей стал быстро ослабевать. Согласно эдикту Шуазеля от 1763 года иностранным судам разрешалось перевозить грузы во французские колонии и обратно: это был первый серьезный удар, нанесенный старой колониальной системе. Другой эдикт — от 1764 года — был серьезным шагом по направлению к свободной торговле зерном. Пока Франция экспериментировала с экономикой, основанной на принципе laissez‑faire, в Англии создавалось новое поколение меркантилистских механизмов. Ранее историки недооценивали роль правительства в английской промышленной революции. Вмешательство государства, принимавшее форму парламентских статутов, было решающим фактором безопасности капиталовложений. 1

Тщательный анализ французской налоговой политики также не дает оснований называть ее «абсолютистской». Во Франции, как и в Англии, одним из главных ограничений, которые налагались на королевскую власть, было право налогоплательщиков отказаться предоставить короне то, что считалось ее доходами. По собственному желанию Бурбоны могли вводить налогов не больше, чем Стюарты или короли Ганноверской династии. Для Людовика XIV момент истины настал после введения капитации (1695) и десятины (1710). При сборе этих налогов применялся революционный критерий платежеспособности. Введенные по государственной необходимости в военное время, эти подати по решению судей должны были быть упразднены после окончания чрезвычайной ситуации. Неудачная попытка короля сделать их постоянными свидетельствовала о неспособности короны нарушать права собственников. Представление о том, что французский народ сгибался под тяжестью налогового бремени, налагаемого «абсолютным» монархом, — всего лишь миф. Население Англии равнялось одной