Николас Хеншелл - Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени

Благодаря исследованию Брюэра, мы можем ясно увидеть специфику развития Англии. Перед революцией бюрократии в Англии не существовало даже в самом широком смысле этого слова. Елизавете I для управления пятимиллионным населением требовалось около 1200 чиновников — то есть один чиновник на каждые 4000 подданных. В платежных списках эпохи первых Бурбонов насчитывалось 40 000 чиновников на 16 миллионов французов, то есть один офиссье на каждые 400 подданных. Таким образом, плотность бюрократической сети во Франции было в 10 раз выше, чем в Англии. 2После 1688 года Англия в короткие сроки превзошла своего со-

Dessert D. 1984. Argent, pouvoir et société au grand siècle. F ayard. Williams P. 1979. The Tudor Regime. Oxford University Press. P. 107.

перника. Брюэр называет этот процесс «укреплением фискально–военного государства», основой которого была большая постоянная армия, высокие налоги, тяжелые правительственные займы, производившиеся правительством у населения, и создание обширного штата государственных служащих. До революции 1688 года чиновники считали себя клиентами влиятельных аристократов или политиков. Их статус колебался между положением государственных служащих и частных наемников, и поэтому они не ощущали какой‑то особенной преданности короне или отдельному правительственному учреждению. Уходя в отставку, они забирали с собой официальные бумаги, как это сделал Кольбер во Франции. Однако начиная с 1690–х годов наблюдается тенденция к росту профессионализма и бюрократизации. Теперь документы департаментов хранились в официальных учреждениях, начальство платило клеркам жалованье из фондов департамента, а не из своих собственных средств; поэтому возникало впечатление, что чиновники работали на государственное учреждение, а не на своего патрона. Его усиливает процесс замены отдельных должностей комиссиями. Один лорд–казначей освободил свое место комиссии по Казначейству, так что теперь чиновники проявляли лояльность не одному лицу, а департаменту в целом.

Наиболее видные изменения произошли в акцизной службе. К XVIII столетию она являлась самым крупным правительственным департаментом, и действовала в непосредственном контакте с обществом. В 1780–х годах пять тысяч акцизных чиновников работали не на основе частных контрактов, а были бюрократами, в центре и на местах подчинявшимися строгому контролю правительства. Все, связанное с ними, несомненно отдает прусской муштрой. Поступающие на с л у ж б у должны были проходить письменный экзамен, а не обучаться в процессе работы, как французские чиновники. Они должны были уметь использовать десятичные дроби, извлекать кубические корни и пользоваться логарифмическими линейками. У них был длинный рабочий день, им приходилось совершать тщательно спланированные инспекционные поездки и возить с собой учетные книги и семь инструментов, в том числе перо и чернильницу, закрепленные на отворотах сюртука. Их юрисдикция не предполагала использование принципов общего права. Эти чиновники работали в фискальных интересах короны и не обращали внимание на права подданных.

Акцизные комиссары в Лондоне сами судили обнаруженных ими нарушителей. Блэкстоун считал, что их самовластные действия были несовместимы с достоинством свободного человека. Они были вездесущи, и потому их ненавидели в каждом городе или деревне, где продавали чай или варили эль, в каждом порту и на побережьях. 1Именно на них общество перенесло

Brewer J. 1989. The Sinews of Power. Unwin Hyman. P. 79-85, 102-114.

свою неприязнь к власти, и отголоски красочной демонологии, создавшейся вокруг них, до сих пор можно увидеть в детских приключенческих романах. Ярость населения проявилась в выступлениях против акциза в 1773 году — после этого остается вспомнить о том, как поступили французы со своими довольно милыми и лишь слегка бюрократизированными налоговыми чиновниками в 1789 году.

В раннее Новое время Франция до 1789 года — а некоторые сказали бы, что и позднее — являлась аристократическим обществом. В 1980–х годах Кларк убедительно продемонстрировал аристократический характер английского общества в ряде своих полемических работ, ставших настоящей сенсацией. Широкое распространение его взглядов некоторым образом повредило им, так как не все доверяют популярной литературе. Первый том «Новой Оксфордской истории Англии» с вызовом был назван «Вежливый и торговый народ». Теперь мы понимаем, что называть Англию эпохи Георгов аристократическим обществом означает выдавать желаемое за действительное: голубая кровь без собственности не давала ничего. Немногие могут с этим поспорить, однако если следовать такой логике, Франция также не была аристократическим обществом. Там титул сам по себе не являлся гарантией вхождения в правящий класс. Каждый член благородного семейства считался знатным, но можно было найти баронов, которые в тяжелые времена буквально подметали улицы. Мало кто знает о том, что в XVIII веке в большинстве стран существовали благородные лавочники, крестьяне, пастухи и рабочие. Доступ к власти везде открывало состояние. В этом отношении и Англия при Георгах, и Франция при Бурбонах были похожи. 1