Станислав Мешавкин - Азимут «Уральского следопыта»

Всего лишь 30—40 лет назад сама возможность того, что сегодня уже состоялось на Севере, многим казалась фантастикой. Гипотеза академика Губкина, предсказавшего богатые залежи нефти и газа у восточных склонов Уральского хребта и в недрах Западно-Сибирской низменности, не столько обнадежила, сколько отпугнула специалистов-нефтяников и даже ученых. Несмотря на авторитет выдающегося геолога, его предложение направить поиск в эти районы было отвергнуто большинством. «Эти богатства, даже если предположить, что они действительно существуют, — утверждали оппоненты, — для нас останутся недосягаемыми по крайней мере в нынешнем столетии!»

Ошиблись! Но в чем можно упрекнуть этих людей, кроме недостаточной дальновидности? Край лютых холодов и беспощадного гнуса, вечной мерзлоты, бесчисленных озер и болотных топей и впрямь не сулил добра. К тому же не было техники, пригодной для работы в экстремальных условиях этого края. Вездеходы, вертолеты, болотоходы, сверхмощные буровые станки — все это появилось потом, спустя годы, а покуда на руках у скептиков были все козыри. Но мир устроен так, что как только возникает на гребне его надежд некий «тосканелли» — прогнозист, мыслитель, так тотчас же объявляется и некий «колумб» — рыцарь, практик, готовый положить голову за идею. Так и гипотеза Губкина постепенно обрастала приверженцами из наиболее отчаянных голов от геологии, и пока ученые спорили, эти — практики — уже пустились в путь по северам Тюменщины.

В начале пятидесятых небольшие разведочные экспедиции и отряды сейсморазведки пробирались все глубже в дебри сургутской тайги, в пади шаимских болот, в снега ямальской и тазовской тундр. Не было ремонтных баз, не хватало бурового оборудования, инструмента, самоходной техники. Каждый шаг давался с трудом. Не легче, чем суровые природные условия, преодолевалось и… скептическое отношение к поиску со стороны высокого начальства. Изменить положение могло только открытие. Но большинство пробуренных скважин оказывались либо вовсе пустыми, либо подразнивали малым дебитом то нефти, то газа, не подтверждая промышленных запасов.

…Это произошло в июне 1960 года. Начальнику Тюменского геологического управления Юрию Георгиевичу Эрвье вручили радиограмму следующего содержания:

«Скважина Р-6 фонтанировала через пятидюймовую обсадную колонну без спущенных насосно-компрессорных труб… с дебитом 350—500 тонн в сутки. Точно дебит определить невозможно ввиду того, что скважину пришлось по техническим причинам два раза останавливать. Амбар сейчас почти полностью заполнен нефтью, давление сообщу позднее».

Радировал начальник Шаимской нефтеразведочной экспедиции М. В. Шалавин.

С этой временной точки и начинаются геологические открытия на тюменской земле. Шаимское, Самотлорское, Мегионское, Усть-Балыкское — нефтяные месторождения, Игримское, Похрамское, Комсомольское, Губкинское, Медвежьинское и Уренгойское — газовые гиганты.

Разведка уходит все дальше на север и все глубже в недра земли. А тем временем на открытых уже месторождениях встают первые бастионы освоителей — нефтяные и газовые промыслы, вахтовые поселки и… города!

В середине шестидесятых, когда обозначилась перспектива активного внедрения человека в область экстремальных климатических зон — субарктики и арктики, — некоторые молодежные газеты и журналы бросили клич: «Пофантазируем!» И замелькали проекты северных поселений. Они в большинстве своем мало чем отличались от фантастических городов на Луне и на Марсе. Это были строения под прозрачными куполами, где вольготно цвели вечнозеленые сады и искрились искусственные водоемы, города, состоящие из громадных зданий, соединенных между собой стеклянными галереями. В одном из таких проектов, помнится, даже значился точный адрес: «Надым — город будущего». Пропагандисты смелых идей в ту пору, пожалуй, переусердствовали. Кое-кто из юных читателей принял фантастические образцы за чистую монету…

Вспоминаю салехардский аэропорт 1971 года. Утлое заваленное сугробами зданьице барачного типа. Еще вчера оно пустовало. Но теперь! Толпы людей дневали и ночевали здесь. Среди сваленного на пол пыльного дорожного скарба сопели, храпели, резались в «тыщу», бессонно маялись молодые парни и девушки, геологи, буровики, плотники, механизаторы, прожженные северные бичи. Надым был объявлен Всесоюзной ударной стройкой. И люди ехали строить Надым.