Валерий Шамбаров - Агенты Берии в руководстве гестапо

22 февраля Геринг подписал декрет, согласно которому СА и союз фронтовиков «Стальной шлем» объявлялись вспомогательными формированиями полиции, получив таким образом государственный статус. Но и коммунисты, в свою очередь, приступили к мобилизации сил. 25 февраля отряды «Рот фронта» и боевые группы так называемой «Антифашистской лиги» были объединены под общим командованием для перехода к активным действиям. А 26 февраля их руководство выступило с воззванием к «широким массам встать на защиту коммунистической партии, прав и свобод рабочего класса», провозглашая «широкое наступление в титанической борьбе против фашистской диктатуры».

В общем, этого было уже достаточно, чтобы обвинить коммунистов в подготовке переворота. Но для пущего эффекта (и еще — чтобы вернее подействовало на 86-летнего Гинденбурга, подтолкнуло его поставить нужные подписи) в столь накаленной атмосфере была организована провокация. 27 февраля группа штурмовиков подожгла здание рейхстага. Нацисты своего добились. 28 февраля президент подписал «чрезвычайные законы для защиты народа и государства», отменявшие или урезавшие конституционные свободы: свободу прессы, собраний, неприкосновенность жилища, личности, переписки, объявлялись наказуемыми «подстрекательство к вооруженной борьбе против государства» и «подстрекательство ко всеобщей стачке». А как только нацисты получили чрезвычайные законы, последовала «неделя пробудившегося народа» с арестами политических противников.

Это, разумеется, очень даже благоприятно сказалось на результатах мартовских выборов в рейхстаг. За нацистов проголосовало 17 млн. избирателей. Они получили 288 депутатских мандатов, коммунисты — 81, социалисты — 118, националисты — 52. И 24 марта вновь избранный парламент 441 голосом против 94 принял решение о предоставлении Гитлеру чрезвычайных полномочий на четыре года. (После голосования фюрер крикнул социалистам: «А теперь вы мне больше не нужны!») Засим последовали новые акции. 1 апреля нацисты выдвинули призыв к бойкоту еврейских магазинов и товаров, вылившийся в погромы.

Правда, столь бурные перемены, начавшиеся в Берлине, поддержала не вся страна. По конституции Германии ее земли обладали значительной самостоятельностью, поэтому правительства и ландтаги некоторых из них попытались протестовать против вводимых порядков. В частности — в Баварии, где были сильны сепаратистские тенденции. Но декретами от 1 и 7 апреля ландтаги всех земель за исключением Пруссии были распущены, вместо них назначались наместники-рейхсштатгальтеры, получившие право отстранять от должностей любых местных чиновников по политическим или расовым мотивам. В Пруссии таким штатгальтером Гитлер назначил себя и делегировал свои полномочия Герингу.

26 апреля 1933 г. Геринг издал декрет о создании тайной государственной полиции — «гехайме штатсполицай». То есть гестапо. Номинальное руководство ею Геринг оставил за собой, а своим заместителем, фактическим шефом гестапо, назначил Дильса. И гестапо подключилось к расправам с противниками нацистов, которые, порой независимо друг от друга, вели CA, СС, обычная полиция. В этот период различные отряды штурмовиков создавали собственные «дикие» тюрьмы, концлагеря. Первым из них стал лагерь около Штутгарта, потом был открыт лагерь Ораниенбург близ Берлина, лагеря в Вуппертале, Хохштайне, Бредове. Некоторые из тех, кого штурмовики считали своими врагами, и до лагерей не добирались. Их просто находили убитыми на пустырях или в подворотнях. Так погиб, в частности, майор полиции Хунглингер, руководивший подавлением «пивного путча» в 1923 г.

Возможно, подобная судьба ожидала бы и Мюллера. Но он оставался в Баварии. А в этот ключевой регион, «родину партии», Гитлер счел нужным направить Гиммлера. В марте он стал полицай-президентом Мюнхена, а через месяц — всей Баварии. Тут образовалась «вотчина» не СА, а СС. Эта организация тоже завела собственный концлагерь, в Дахау. А политическую полицию рейхсфюрер СС отделил от общего управления полицией Мюнхена и руководство ею поручил Гейдриху. И вот тут-то Мюллеру пришлось понервничать. На роль правой руки Гейдриха пытался претендовать Майзингер, вроде бы уже проявивший себя, работая на нацистов. Усиленно интриговал против прежнего начальника, надеясь уничтожить его и выдвинуться самому.

Однако Гиммлер и Гейдрих рассудили иначе. Перевертыша-Майзингера они ставили невысоко. Понимали, что подобный тип столь же легко может изменить снова. А вот Мюллер будет землю рыть и из кожи вон лезть, чтобы выслужиться перед новыми хозяевами и загладить прошлую вину перед ними. Гиммлер вообще ценил хороших профессионалов. И качества Мюллера тоже оценил — его высокую компетентность, добросовестность, дисциплинированность. Плюс выработавшееся за годы службы весьма условное отношение к совести и прочим моральным барьерам. Поэтому его оставили на службе. И Гейдрих нацелил его на борьбу с нелегальными политическими организациями, в первую очередь — коммунистическими.